Два дня в зоне: по Чернобылю на эндуро

Как мотопутешественника, мысль съездить в чернобыльскую зону с легальной автобусной экскурсией меня не привлекала. Другие пути туда закрыты, но, как говаривал Сократ, «мудрому не нужен закон, у него есть разум». Никому ничего не сказав (дабы не сеять сомнений в моей мудрости), я собрал снаряжение и выехал из дома.

Чем дальше от столицы, тем более дикими становились края. Все чаще из пожухлой травы торчали развалины. У последней на трассе заправки я остановился, чтобы залить полный бак – дальше цивилизация кончалась. Угрюмые обитатели обшарпанной безымянной бензоколонки напоминали реднеков из фильма «Easy Rider».

После полудня остановился передохнуть. Граница зоны уже рядом. Сверившись с картой, свернул в лес и запетлял тайными тропами. Грунтовка вывела в поле, уперлась в колючую проволоку и раздвоилась, огибая зону вокруг. Пощупав плотные ряды колючки, я двинулся вдоль границы. Иногда встречались прорехи для пешеходов, но мотоцикл протиснуть было негде. Так километр за километром и ехал, зорко высматривая патрули. Наконец попался удачный лаз, прикрытый небрежно накрученной проволокой. Спрятав мотоцикл в кустах, я принялся распутывать петли. Но вдруг внимание привлек отдаленный гул. Далеко в поле прямо на меня двигалась машина, поднимая шлейф пыли. Пригнувшись, я перебежал к мотоциклу. Шум становился все громче, все ближе – и вдруг совсем рядом скрипнул тормоз. Все затихло. Кровь стучала в ушах. Хлопнула дверь. «Идти сдаваться или насладиться последними секундами свободы?» – промелькнуло в голове. Шаги незнакомца шуршали по песку, медленно тянулись секунды… Дверь хлопнула еще раз. Зажужжал стартер, взревел двигатель, и звук начал удаляться. В широком просвете между деревьями проехала старая «Нива». Если бы мужик за рулем повернул голову, то увидел бы меня, скорчившегося за мотоциклом. Когда шум автомобиля затих, я громко выдохнул. Мой час еще не пришел…

Я распутал оставшиеся витки проволоки, нырнул под колючкой и протащил мотоцикл на ту сторону.

Внутри зоны и небо казалось голубее, и травка сочнее. И тишина. Прямо как в «Сталкере» Тарковского. В десятке метров за забором начинался лес. Судя по карте, в этом месте вглубь зоны должна уходить дорога. И действительно, среди деревьев виднелась заросшая колея. Я изолентой примотал к рулю дозиметр и углубился в чащу.

Лес встретил меня совсем не дружелюбно: следы дороги быстро рассосались, и я оказался в глухих дебрях, заваленных валежником. Я переползал с бревна на бревно на первой передаче, объезжал крупные поваленные стволы, пару раз падал. Сверяясь с картой, ломился прямо через чащу к ближайшему селу. План прост: там должны были сохраниться остатки дорог, по которым я доеду до следующей деревни, и т.д. На самом деле через некоторое время выскочил сначала на песчаную просеку, затем на настоящую лесную дорогу и весело затарахтел вперед. Вдоль дороги тянулся ряд трухлявых столбов линии электропередач. На пути еще встречались упавшие деревья, которые я объезжал или перескакивал с ходу. Сверился с дозиметром: радиационный фон ниже киевского.

Лес расступился, и я оказался в деревне. Из зарослей поднимались кособокие хаты и поредевшие заборы. Внутри домов царило разорение – даже дощатые полы сорваны и сломаны. Уже вечерело, пора искать место для ночлега. Ночевка в тоскливом доме с привидениями не показалась мне хорошей идеей, поэтому я отправился дальше.

Проезжая по просеке, увидел впереди огромного кабана. Кабан поднял от земли рыло и уставился свирепо. «Сейчас он должен испугаться и убежать», – подумал я. Кабан не двигался. «Стоп! Может, это я должен испугаться и убежать?..» Кабан развернулся и вприпрыжку скрылся в чаще. Отлегло…

Я тоже углубился в лес, натянул гамак, перекусил и стал укладываться. Сквозь сетчатый верх гамака светило невероятное количество звезд, столько я видел лишь в детстве, и то в планетарии. Часто сверкали метеоры… И только нехорошие мысли отвлекали от этой величественной картины – я слышал, будто в зоне водится масса волков. Воображение рисовало картину: я мирно соплю в гамаке, а вокруг бесшумно смыкают кольцо серые тени, и слышно лишь, как капает слюна из зловонных пастей… С этими мыслями я уснул.

Рано утром отправился дальше, вглубь зоны. Одну за другой миновал несколько заброшенных деревень. Тишина, глухие заросли, распахнутые двери, груды бревен и битых кирпичей. Похоже на фильмы про мир после ядерной войны, только без надуманных мутантов и людоедов, просто природа, стирающая следы человека. Порой она давала о себе знать непосредственно – все чаще приходилось объезжать громадные кучи лосиного помета. На окраине одного из сел я спугнул и самого лося – крупная туша ломанулась через заросли.

Чем дальше от границы, тем более нетронутыми выглядели дома, избежавшие рук мародеров. Есть разница между заброшенными домами, в которых, вывезя все нужное, просто перестали жить, и домами, спешно покинутыми, как здесь, в зоне. В рамах блестят целые стекла, в домах стоит мебель, висят вещи на крючках. И самое жуткое – фотографии. На полу, на стенах, в рамках, в альбомах – всюду раскиданные снимки. Пробирали мурашки, когда представлял себе людей, бежавших в такой спешке, что позади осталось даже это.

Я двигался дальше, в 10-километровую зону. Здесь часто встречаются пожарные пруды. Фон рядом с ними в два раза выше допустимой нормы – дозиметр показывает 0,6 микрозиверта в час. 10 м в сторону, и фон уже нормальный.

Говорят, в зоне живут люди. Не видел ни одного, хотя вполне допускаю. Но не в 10-километровой зоне – зоне безусловного отселения. Когда-то она была ограждена и охранялась. Сейчас остались только поваленные столбы, ржавая колючка на земле и пустые бетонные домики КПП. На подъезде к ее границе увидел вздымающиеся над лесом огромные решетки заброшенной радиолокационной станции «Чернобыль-2». Я огибал лес полем и чувствовал себя на открытом пространстве очень неуютно – будто кто-то очень пристально за мной наблюдает. Поэтому с облегчением свернул в чащу по ближайшей просеке. Путь уходил в сторону от РЛС, а мой бензобак изрядно полегчал, так что я, скрепя сердце, отказался от поисков обходных троп к «Чернобылю-2» и поехал, куда вела дорога.

Просека вывела на свежий асфальт. Недалеко виднелась бетонная ограда с аккуратно навитой поверху колючкой, а за ней большая территория с комплексом зданий. Я осторожно приблизился. На карте в этом месте значился «объект Вектор» – предприятие по переработке радиоактивных отходов. Фонари, следовая полоса, лес вырублен на несколько десятков метров вокруг забора… Я не хотел становиться героем, поэтому тихо развернулся и скрылся между деревьями.

Избегая асфальтированной дороги, двинулся дальше. Широкая, покрытая сыпучим песком просека вела между плотными стенами елей, пока на открывшейся поляне не показался могильник зараженной техники. Я спешился и пошел между ржавыми громадинами. Время от времени зловещий скрип заставлял вздрагивать: на ветру колебались отогнутые стальные листы и распахнутые двери на ржавых петлях.

Основная масса техники аккуратно стояла на огражденной колючкой бетонной площадке, но вокруг забора царил хаос. Водители будто стремились оторваться по полной, перед тем как бросить технику. Снесенные столбы, покореженные, вскарабкавшиеся по груде металлолома грузовики и пожарные машины, бронетранспортеры и раздавленные их брюхом автобусы – они валялись вмятые друг в друга, как жертвы последней решительной битвы. Картина отдавала далеким эхом нездорового разудалого веселья людей, которым уже все по барабану.

Радиометр щелкал слишком часто – фон переваливал за 1 микрозиверт. Задерживаться здесь не стоило, поэтому я схватил фотоаппарат, быстро пролез под колючкой и бегом углубился в улочки между расставленной техникой. Отсняв диковинные механизмы, вернулся к мотоциклу. Что-то было не так, чувствовалась смутная тревога. В замке торчал ключ… Черт! Я оставил зажигание включенным, и фара сожрала аккумулятор. Кнопка стартера бессильно щелкала. Зловеще скрипела на ветру перекошенная дверь грузовика. Я утер холодный пот. К счастью, у меня есть кикстартер. К несчастью, мотоцикл с него хрен заведешь. До этого мне удалось завестись с кика лишь однажды, да и то на горячем двигателе. Но вариантов нет – выдвинул рычаг кикстартера и приступил. Технология такова: нужно взгромоздиться на мотоцикл и обрушиться на кик со всей дури, всей массой тела. Через полчаса, когда усталость и отчаяние почти овладели мной, двигатель неожиданно взревел. Отлегло!..

Я двинулся к границе зоны в стороне от места, где в нее проник. Путь лежал по заросшим дорогам и едва заметным тропам под линиями электропередач, мимо брошенных деревень и дачных поселков. Завалы упавших деревьев приходилось объезжать прямо через лес. Вообще-то в зоне есть сеть сравнительно ухоженных дорог, они соединяют Чернобыль и Припять с приграничными КПП. Движение на этих трассах оживленным не назовешь, но есть риск попасть куда выше, поэтому их я старательно избегал.

Многие часы ползания по непроходимым дебрям зоны убеждают в величии природы. Если человечество внезапно исчезнет, через 20 лет его следы удастся отыскать не без труда.

Судя по карте, я приближался к КПП, расположенному в заброшенной деревне в пределах зоны. Объехав деревню окраинными улочками, выскочил на трассу и обернулся. Далеко позади виднелся красно-белый шлагбаум. Радостно ухмыляясь, дал газу и помчался вперед – до границы оставалось несколько километров. У самого выезда путь преградила баррикада из железного лома. Выехать можно, надо только раскидать завалы ржавой проволоки. Я приступил к работе спокойно и размеренно. Был абсолютно уверен, что все опасности позади и мне ничто не угрожает.

Ничего подобного! Я поднял очередную охапку ржавой проволоки и увидел перед собой человека в камуфляже. «Христос воскрес!» – сказал пограничник и положил свой велосипед на асфальт. Была Пасха. Я забыл, что граница с Белоруссией организована по периметру зоны, так что внутри зону охраняет милиция, а снаружи армия. Я покосился на пистолет на поясе пограничника и вообразил картину: гоню на мотоцикле, за мной на велосипеде пограничник, а вокруг пули свищут. Поэтому решил сдаться, начав «правдивый» рассказ: «Ехал-ехал, наслаждался природой… Сам не знаю, как сюда попал! Нелепая случайность…» Пограничника я убедил – милицию он вызывал с самым искренним прискорбием.

Смеркалось. Из глубины зоны прижужжал на скутере милиционер. Молодой лейтенант сразу принялся строить крутого парня. Поорал на меня, поорал на пограничника, обшарил мои вещи. При виде зеркалки с тремя объективами лейтенант издал радостный возглас: «Да ты журналист!» Я честно признался, что нет, но не убедил. Лейтенант грозил мне суровыми карами, обещая вызвать СБУ, и качал головой. «Неправильную ты себе выбрал цель для статьи, ой лучше б тебе не быть журналистом!» – сокрушался он о моей судьбе. Сувениров из зоны в моих вещах не нашлось, журналистского удостоверения тоже, поэтому три года за мародерство и репортерство мне не грозили – только 400 гривен административного штрафа.

Лейтенант сел за мной пассажиром, и мы отправились на КПП, мимо которого я так лихо проскочил. Стали оформлять административный протокол, разговорились. «На патрулировании иногда стаи волков видим по 40 голов!» – пугал меня лейтенант. Когда он начал вспоминать: «А вот зимой взяли группу сталкеров в маскхалатах…», я окончательно расслабился. Это у них игра такая – «сталкеры» убегают, они ловят. И всем весело. Мне вручили бумагу о моем нарушении, показали прямую дорогу, и я поехал в ночь. На очередных КПП потрясал бумагой, объясняя, что уже пойман и заклеймен. А в четыре утра был в Киеве.

Не хочу агитировать нарушать закон и проникать в зону. Меньше всего хотелось бы видеть там толпы туристов, которые раскидывают мусор, жгут костры и срывают на память фотографии со стен брошенных домов. Пусть зона остается малодоступным уникальным заповедником, куда могут проникнуть только те, кому действительно невтерпеж.