Юмореска В. ВетоваОПАСТЬ в Переяславль-Залесский мне хотелось давно. Интересовал этот древнейший российский городок, еще более древний, нежели сама старушка-Москва. Переяславль вдали от железной дороги. Зато он стоит на сто тридцать пятом километре от Москвы по Ярославскому шоссе..., а на этом шоссе, на участке Сергиев-Переяславль, ежедневно катают взад и вперед трое мятых доморощенных грузовика ярославского производства. „Яз" — прекрасная марка, и, смею уверить, что далеко не всякая заграничная марка сможет выдержать то, что до сих пор выдерживают эти три лихих „Яза" с грузопод'емностью в N-ное количество тонн... Впрочем по порядку. Мы с приятелем вышли из вагона дачного поезда на станции Сергиево. Минут двадцать ходьбы — и мы возле старинной башни „знаменитой лавры". Под ней домик с вывеской: „Автобаза". Рядом стоит трясущийся на холостом ходу огромнейший „Яз", накачивающий мотором собственный пневматик чудовищных размеров. На грузовике навалено грузу вышиной с хорошую избу и от этого „Яз" кажется еще более громоздким. Машина нагружена мертвым и живым грузом. Людей не меньше, чем на добрую тонну весом. Они молча и серьезно оглядывают нас с высоты птичьего полета. Люди в толстовках, в пиджаках, в коротких городских юбках ив деревенских платочках с узелками, с чемоданчиками; некоторые с портфелями, а один даже • собакой. Под грузовиком валяется здоровенс ный чурбак. Вокруг грузовика сидят на своих пожитках с полсотни людей, скучающих и раздраженных. Это —• автопассажиры, дожидающиеся двух следующих „Язов", которые пока еще грузятся мертвым грузом на станции. Усаживаемся на траву. Рядом толсторожий гражданин с подвязанной щекой. Знакомство завязывается само собой и толсторожий сообщает нам, что ему надуло щеку. Ездит же он в Переяславль каждую неделю. — Не ездите ни на первом, ни на втором номере,— советует он нам. — На тех грузовиках тормоза не держат. — Почему же тормоза не держат? — удивляюсь я. — Потому задние рессорины поломаны. — Почему же поломаны?.. Дорога что-ли плоха? — Нет... из-за перегрузу. — Почему же перегруз?.. Почему рессоры не сменяют? 24Рисункихуд.В. ГинаП— Потому некогда... Опять же производственный план натягивают, а людей здесь за груз не считают. — Почему же не считают? — Потому горстанция за проезд по два целковых с рыла берет. Шофер, конешно, тоже через пассажиров доходик имеет... — Но как же можно ездить без тормозов, — удивляюсь я. Ну, скажем, под горку ехать, а навстречу воз, стадо, люди, наконец... Ведь эдак можно подавить и народ и скотинуЬ. — Они и давят,— просто отвечает толсторожий, сплевывая через зубы. — Много?-—спрашиваю я. — Почти кажный раз... Мы с приятелем многозначительно переглядываемся ис опаской посматриваем на грузовик. у которого радиатор, крылья и единственная уцелевшая фара выглядят довольно зловеще, нося явные следы великих потрясений. Пока мы рассматриваем машину, шофер садится за руль и намеревается включить скорость. — Обождите, обождите! — невольно кричу я шоферу. У вас под машиной лежит здоровенный чурбак..., вы поломаете диференциал!.. Поздно. Шофер уже отжал конус и заднее колесо с треском грузно налетает на толстенный чурбак. „Яз" вздрагивает всем корпусом. От толчка чуть не сыплятся вниз примостившиеся наверху люди. — Это он починку делает,— спокойно поясняет нам толсторожий. — У него задние рессоры поломаны и отошли. Ну, стало-быть, шофер и хочет маленько зад оттянуть, чтобы рессорина на свое место дошла. Между тем, грузовик, отпрянув назад, снова и снова налетает задом на чурбак и нам приходится констатировать высокую доброкачественность продукции Ярославского завода. „Починкой" руководит механик в засаленной спецодежде. Заставив шофера повторить опыт с чурбаком не менее трех раз, механик, видимо, удовлетворен. Он лезет под машину и извлекает чурбак. Теперь все готово к отходу. Качаясь как пароход на волне, перегруженный сверх всякой меры, „Яз" трогается с места. Эй, граждане пассажиры, аккуратнее!. Спрячьте головы, проволока! — кричит вслед грузовику механик. Люди на грузовике все одновременно отвешивают низкий поклон и благополучно проскакивают под телеграфными проводами. — А ведь этак можно и без головы очутиться... — говорю я толсторожему. — Факт,— отвечает он и снова сплевывает через зубы. Но вот к Уточкиной башне подкатывают №№ 2 и 3. Они кажутся движущимися домами, до того они нагружены всякой всячиной. При виде долгожданных машин сидящие на травке автопассажиры вскакивают все разом. Теперь на всех лицах написаны остервенение и решимость. Народ кидается к грузовикам и берет их приступом, карабкаясь на пневматики и судорожно цепляясь за брезент и веревки, которыми увязан груз. Мы с толсторожим лезем на № 3, на который кроме нас карабкается еще человек двадцать. Механик-спец оглядывает критическим оком прибывшие „Язы". Он подходит к рессорам и мрачно забивает в них какие-то деревянные клинушки, затем что-то прикручивает и подвязывает обрывками проволоки. Покуда грузовики наливаются бензином, на сцену снова появляется все тот же толстенный чурбачище и „№ 2" с неистовством наскакивает на него. „Починка" закончена... но что это?.. Теперь и под наш хваленый „№ 3" тоже подсовывают проклятый чурбак. — Эй, дядя, али и ты рессорины свои поломал?.. Давно-ли? — вопрошает шофера наш толсторожий знакомый. — Пустяки... По два листа на обеих задних. — А тормоза твои держат? — А с чего им держать-то!.. Известно, нет... — Та-ак. — Эй, граждане, держись!.. Толчок ужасен. „Яз № 3" хрипит и рычит, как лев в зоопарке перед кормежкой... Оба „Яза" плачут и заливаются горючими слезами. Должно быть им больно: слезы так и капают с их мятых паянных радиаторов. — Граждане, платите деньги и получайте билеты! — заявляет наш шофер, вскарабкавшийся к нам наверх с билетной книжкой в руках.=ГПозвольте спросить,— обращаюсь к нему, какой должна быть ваша предельная нагрузка^ — Три с половиной тонны... а что? — А сколько вы сейчас приняли грузу? — Четыре тысячи сто кило... — Но ведь это уже больше четырех тонн,. а с пассажирами — и все пять с половиной будет!.. Скажите, кто у вас тут вообще является' ответствен н ым?.. — Платите деньги, гражданин, или слазьте коли вам тут не нравится...„№ 2" уже отвалил. Теперь наша очередь. 1 — Проволока... берегись — слышу я окрикмеханика в спецодежде и одновременно чувствую, как что-то тонкое, медное и звенящее; чуть оглаживает кончик моей фуражки. Мимо нас мелькают Сергиевские дома. Мы сидим вровень со вторыми этажами и любуемся на спины крестьянских коней, которые шарахаются и пятятся от нас. Крутые под'емы и жуткие спуски следуют один за другим. Если под горой путь свободен,. мы мчимся без тормозов, развивая головокружительную скорость. Когда же внизу видно препятствие, шофер включает вторую, а иной раз даже первую скорость. Правда в таких случаях из коробки скоростей доносится такой' душераздирающий вой, что кажется будто несчастные шестеренки вот-вот разлетятся на атомы, однако, „Яз" поистине неуязвим, и кал его не пытаются поломать, он упрямо не желает сдаваться .. Впрочем, что прикажете делать. шоферу на спусках, когда у тормозов забастовка, а навстречу гонят стадо коров. — А вот тут мы на номере втором под откос загремели,— указывает нам толсторожий. Эй столбушка и елка сшиблены, видали?.. — Расшиблись? (цйу gg|j... Машины были нагружены мертвым и живым грузом 2Ь — Не... Так, девчонку одну малость помяло. — Ну, а машина? — Лопатами откапывали... Тут делов было — экуть! — А вот на этом месте. Эн супротив тех дубов, двоих сшибанули:—мужчину, да женщину... — Веселенькая история!.. И что же шоферу? — Три дня отсидел, а теперь снова катает... хотя суд ему все-таки будет. — Я бы не шофера, а вашу горстанцию под •суд закатал. Километр за километром мы проглотили уже полдороги. Стемнело и единственная наша •фара криво освещает шоссе. Каждый километр будит в толсторожем все новые кошмарные воспоминания. Нам становится не по себе... Неожиданно один из гигантских пневматиков испускает жалобный и свистящий вздох. Прокол камеры. Приходится остановиться. На сцену появляется домкрат. Несколько крепких чисто-русских восклицаний и, наконец, негодная камера заменена новой — запасной. Снова врезаемся мы в темноту ночи, пронзая ее единственным нашим глазом. Так мчимся еще километр, преодолеваем его и останавливаемся вторично. Что случилось?.. Шофер с напускным равнодушием об'являет нам, что дальше ехать не на чем: запасных камер больше нет. Клею тоже нет... — Что же теперь делать?.. В деревню на ночевку что-ли? — Ежели вы ходок.— ступайте .. Километров пять будет не меньше!.. В томительном и бездеятельном ожидании проходит часа полтора. Холодно. Сыро. Из-за низины лезет молочный туман. Автопассажиры теснятся к дымящемуся костру и нетерпеливо оглядываются на шоссе. Но как мы не напрягаем зрение и слух,—глаза наши видят только туман, а уши слышат только храп человека, спящего на вершине „Яза № 3". Человек этот небольшой, рыженький. От него исходит тончайший запах госспирта, а заснул он еще в Сергиеве, лишь только взобрался на грузовик. С тех пор он не просыпался. Кто он — никому незвестно. — Эй, братва, заваливайся спать!.. Теперь все равно никуда не уедем, а утречком первый ивторой номера обратно в Сергиев поедут... авось они нас камерой выручат. Мне не спится. В душе клокочет злоба и раздражение. Короткая июньская ночь быстро отступает перед утренней зарей. Просыпается, наконец, и маленький рыженький пассажир. — Эй!., чего стоим?..— уже второй раз кричит он осипшим голосом с высоты своего ложа, но никто не отвечает ему. Наконец, рыжий спускается и зябко подходит к костру. — Давно стоим тут? спрашивает он меня. — Давно,— нехотя отвечаю я. — Разве не видите,— уж светает! Рыжий протирает глаза ис удивлением оглядывается. — Али поломка какая?.. — продолжает он интересоваться. — Ну, да, поломка... Последнюю камеру разорвало, а клеить нечем... Рыжий соображает две-три секунды и вдруг решительно заявляет. — Сейчас починим-с! Давайте сюда камеру!.. — Чем вы чинить будете!.. Говорю вам, клею у нас нет ни капли. — Мы не то что камеры-с... мы калоши-с, и те в наилучшем виде-с заливаем-с!.. честь имею представиться: Иван Васильев, мастер по заливке калош-с... — Что вы говорите?!.. И аптека ваша тут, с вами? — При полном оборудовании-с з Переяславль следуем-с! — Чего же вы, до сих пор, чорт вас возьми, молчали! Мы бы уж давно в Переяславле были.Через час мы в'езжали в старинный Переяславль. Солнце весело улыбалось, вылезая изза холма. Налево сверкало прекрасное огромное озеро. — Коли случится что с вашими калошами-с, прямо ко мне-с, ни к кому другому-с,—говорил мне рыжий, обнимая меня, чтобы не свалиться на толчках. — Работаем мы с гарантией-с... прочно-с... изящно-с... долговечно-с... недорого-с... Рыжий был мастером своего дела.В. ВетовНЕ ЭКОНОМЬТЕ на ТЕХНИЧЕСКОЙЛИТЕРЯТУРЕ !АШИ инженеры-автомобилисты должны тщательно следить за развитием мировой техники, читать русские, и особенно иностранные специальные журналы. Необходимо создать у нас такие условия, чтобы всякая техническая новинка, опыт всякого крупного строительства на Западе быстро усваивались и переносились бы при первой возможности на советскую почву. Казалось бы •самый простой и правильный путь для этого — выписка заграничной технической литературы. А между тем, понуждаемое валютными огранами, акц. о-во „Международная Книга" — монополист по поставке технической литера1уры — в этом году даже от учреждений принимало подписку в очень урезанном виде, а от отдельных граждан в большинстве случаев не принимало вовсе. Многие организации, не •сумевшие своевременно отстоять перед „Международной Книгой " своих заявок на иностран-Нные журналы, смогли подписаться лишь на мизерные суммы. Так, от библиотеки Автомобильного клуба „Международная Книга" приняла подписку лишь на 50 руб. Можно ли назвать целесообразной такую экономию и не будет ли от нее вреда в дальнейшем? Кто увяжет постройку завода с выпуском в 120 тысяч автомобилей в год с распоряжением валютных органов об экономии валюты на технических журналах? Вместо того, чтобы всеми мерами расширять квалификацию наших автомобильных работников через иностранные журналы и за счет увеличения тиража и улучшения качества собственных автожурнал ов , — мы сокращаем вб раз заявку нашей крупнейшей автоорганизации. Думается, что можно экономить в горячий период автомобилизации страны на чем угодно, но не на специальной технической литературе. Инж.-мех. А. Коростелин26»