РАЗВЕДЧИК ЛЕДОВОЙ ТРАССЫОчерк Ю. КЛЕМАНОВА В прошлом году многочисленные зрители мотоциклетных соревнований на Таллинском кольце, на кроссовых дистанциях в Тбилиси и Ереване, на автомобильных гонках в районе Минска восторгались замечательным мастерством ленинградских армейских спортсменов — А. Васина, А. Сироткина, А. Зимина, В. Шахвердова, Г. Шаронова и др. Некоторые из них стали чемпионами страны, другие завоевали серебряные и бронзовые медали; полным триумфом ленинградцев закончился четвертый розыгрыш первенства страны по автомобильному спорту. Но мало кто знает, что в этих успехах большая доля труда, воли, спортивного «пота и крови» принадлежит также и многократному бывшему чемпиону Ленинграда, мастеру спорта С. М. Сергееву — ныне главному тренеру автомотосекции спортивного клуба ЛенВО. Пройдя нелегкий жизненный путь, участвуя в качестве мотоциклиста-разведчика и связного в Великой Отечественной войне, этот замечательный армейский спортсмен на' собственном опыте понял значение и роль автомотоспорта в подготовке будущих воинов Советской Армии. Сегодня мы рассказываем о некоторых эпизодах из жизни С. М. Сергеева в период Великой Отечественной войны. решимости выполнить задачу. Прибывших командиров автомобильных батальонов он встретил расспросами. Офицеры приехали на грязно-б^лой «эмке», окраска которой была выполнена еще более несовершенно, чем маскировка сергеевского мотоцикла: изпод нанесенных белил в разных местах проступали темные пятна летнего серорыже-зеленого камуфляжа. Полковник Коробков скептически поглядел на прибывшую машину: — Точно зверь какой на линьке... Не знал он еще тогда, что на этого «зверя» уже есть охотники и что даже пули, ему предназначенные, уже заложены в пулеметную ленту. А машина, словно предчувствуя нависшую над собой беду, вдруг «забарахлила», заупрямилась съезжать на лед — сразу же, у берега колеса ее пошли «юзом». Решено было надеть на колеса цепи, и STO отняло еще некоторое время. Сергеев нервничал — хорошо тем, кто сидит в кабине, а каково будет ему с полковником, если даже здесь, у берега, ветер легко добирается до ребер, пересчитывает их под кожанкой. И уже тогда мелькнула тревожная мысль, что не мешало бы и «пассажирам» накинуть белые маскхалаты... Наконец поехали. «Эмка» шла с интервалом метров 200, так как лед... прогибался и, казалось, растягивался, как резиновый. Сергеев был безмерно удивлен, когда обнаружил это досель неизвестное ему свойство. — Не тонем! — хмыкнул он, когда полковник, довольный первыми результатами, заговорщически подмигнул ему, показав на спидометр: пройдено было уже более 10 километров.утра мела поземка, и хотя снега было еще очень мало, поездка на мотоцикле в такую пору явно не предвещала ничего хорошего. К тому же еще с вечера было приказано окрасить машину в белый цвет, и теперь от нее нещадно пахло какой-то смесью олифы, скипидара и самой обыкновенной водки. В некоторых местах краска еще не просохла — это обстоятельство незамедлительно сказалось на расцветке шаровар и гимнастерки Сергеева, когда он выводил мотоцикл из бокса,— но задерживаться дольше было нельзя: из Кокорево уже звонили и спрашивали, выехал ли мотоциклист. Натянув белый маскхалат и проверив кик-стартером, заводится ли двигатель, Сергеев спустился в землянку комбата, чтобы доложить о готовности. — Полковника Коробкова знаете! — невесело спросил комбат. Он курил «козью ножку» и держал ее как-то по городскому: между указательным и средним пальцами, что придавало всей его позе некоторую «элегантность»; она очень контрастировала с хмурым и усталым выражением небритого лица. Сергеев слышал, что комбат не спит уже третью ночь. — Никак нет! — ответил Сергеев, но тут же, взглянув на опущенные веки любимого командира, поспешно добавил: — Ничего, найду, товарищ комбат! — Поступите в его распоряжение, — сказал офицер и отвернулся. Видно, не хотелось ему расставаться со своим лучшим связным. И так как Сергеев, ошеломленный этой новостью, все еще стоял не в силах вымолвить ни слова, командир батальона повторил, чуть повысив голос: — Выполняйте! Вскоре Сергеев мчался с маленьким рюкзачком за плечами и аттестатом в кармане навстречу сухой, злой поземке — в направлении поселка Кокорево, что на берегу Ладожского озера. Так началась одна из самых трудных и ярких страниц в жизни военного мотоциклиста и спортсмена Сергея Максимовича Сергеева. Сейчас, когда мы знаем Сергеева по еще недавним спортивным успехам в первенствах СССР и отличным результатам тренерской работы с командой спортивного клуба ЛенВО, эта давняя страничка из времен Отечественной войны, конечно, забыта многими и отошла, так -сказать, на второй план. Между тем именно теперь, когда положено начало хорошему делу — ежегодному розыгрышу первенства страны по мотоциклетным гонкам на ледяной дорожке, — полезно вспомнить о том, как наши героические воины-мотоциклистыСвпервые открывали и «осваивали» легендарную ледовую трассу, спасшую жизнь сотням тысяч советских людей в осажденном врагом Ленинграде. — Километров тридцать, не больше,— сказал полковник Коробков. — По нормальной дороге за полчаса можно было бы слетать... — И, пытливо заглянув в глаза Сергееву, спросил просто: — Сдюжим!.. Они стояли на берегу, полковник и рядовой, поглядывая на сизую бесснежную равнину застывшего перед ними молодого ледка. Поземка продолжала свое злое дело, и поэтому лед казался прозрачным и ненадежным. К тому же он уже шагах в двадцати от берега начинал как-то подозрительно потрескивать, будто предостерегал тех, кому вздумается идти дальше. — Подождать бы еще недельку, — осторожно сказал Сергеев. — Не прихватило еще по-зимнему, товарищ полковник... Октябрь ведь... — Нельзя! — резко сказал Коробков. — Нельзя ждать, в том-то и дело. И, помолчав, добавил задумчиво: — Вчера полковник Монахов проехал. На лошади, правда... Верхом. Сергеев понимающе улыбнулся. Конечно, на лошади или даже на мотоцикле проехать можно. Да и риск не так уж велик — два человека... В томто вся трудность и состоит, что на этом мотоцикле нужно разведать трассу для автомобилей — неуклюжих, тяжелых, груженных драгоценным зерном, продуктами, боеприпасами. Нужно разметить эту трассу флажками, расставить на ней посты службы регулирования, прикинуть возможные обходные варианты при обстреле. А главное взять на себя ответственность, которая выражается лишь в двух взаимоисключающихся словах — можно или нельзя. Разумеется, проще всего было бы сказать «нельзя» — и спокойнее и достаточно верно. Но когда у тебя за спиной голодающий Ленинград, слово «нельзя» вообще теряет значение и смысл...На следующий день поутру Сергеев вывел свой окрашенный мотоцикл на берег озера. В коляске сидел полковник Коробков, прикрывший ноги чьейто старой шинелью. Белый маскхалат с капюшоном был ему мал, плотно обтягивал плечи. Это придавало движениям полковника какую-то скованность и даже неуверенность, что, впрочем, никак не согласовывалось с его действиями: Коробков был бодр, энергичен и полонОпасность пришла не оттуда, откуда ее ожидали. Участники экспедиции с тревогой поглядывали вниз, на потрескивавший лед, между тем как угроза нависла с неба: облака неожиданно стали редеть ив образовавшихся просветах зловеще замелькали серебристые блики вражеских разведчиков. Полковник первый заметил их, приказал остановиться и, буквально вывалившись из коляски, стал сигналить об опасности водителю «эмки». Но было уже поздно. Обернувшись, Сергеев увидел, что машина стоит с распахнутыми дверцами, а от нее быстро-быстро расползаются темные точки; вдруг одна точка остановилась, дернулась и замерла, затем другая. Поняв зловещий смысл происходящего, Сергеев развернул мотоцикл и помчался обратно, чтобы оказать помощь пострадавшим. «Всплески» голубого льда, поднятые10 стрелявшим «Мессершмиттом», не остановили солдата-спортсмена. Подлетев к автомобилю, он выбросился из седла и побежал к офицерам, даже не выключив двигатель; брошенный мотоцикл «волчком» завертелся на льду, а затем перевернулся на бок, долго еще бился и трепыхался, как подбитая птица... Оказав первую помощь раненым — в том числе и водителю, — Сергеев занялся автомобилем. Даже беглого осмотра было достаточно, чтобы убедиться в непоправимости случившегося — «эмка» вышла из строя. И вот, после короткого совещания, вся экспедиция разбилась на две группы: пассажиры «эмки», вызвав по радио санитарный и технический посты, остались на месте, чтобы обеспечить эвакуацию раненых и автомобиля, а Сергеев и полковник Коробков поехали дальше. Тем более ответственной стала их задача. Но они блестяще справились с ней. Доехав до противоположного берега, Коробков и Сергеев вновь вернулись к исходному рубежу и... вновь повторили еще и еще раз эту поездку, помогая расставить посты регулирования, пункты техпомощи, санитарные, связи... Лишь поздней ночью вернулись разведчики домой, пройдя для проверки всю трассу без света. Эта последняя поездка была в то же время и инспекционной — на основании доклада полковника Коробкова (который был в дальнейшем назначен заместителем начальника всей ледовой трассы) Военный совет Ленинградского фронта принял решение пустить автомобили 17-й автомобильной бригады по льду Ладожского озера. На следующий день легендарная ледовая трасса была открыта. Правда, первое время использовались только полуторатонные автомобили и шли они по трассе порожняком, буксируя за собой длинные «поезда» обыкновенных крестьянских саней, но дело было начато. В осажденный Ленинград стали поступать с Большой земли первые эшелоны продовольствия, боеприпасов, медикаментов... А вскоре на «трассе жизни» установилось и регулярное движение автомобильного транспорта. Ежечасно рискуя жизнью, находясь постоянно в своеобразном окружении — коварный лед снизу, вражеские бомбардировщики и истребители сверху, неугомонные, пронизывающие ветры со всех сторон, — героические шоферы делали на трассе свое благородное дело. И первыми помощниками их были мотоциклисты, в том числе рядовой С. Сергеев. Сразу же после первой разведки его прикомандировали к оперативной группе перевозок, которая руководила всей транспортной работой на линии. На первый взгляд, казалось бы, дело не хитрое, тем более, что в основном приходилось ездить в качестве связного между частями на берегу и лишь два раза в сутки пересекать Ладогу, перевозя сводки о количестве погруженных и доставленных грузов. Но сколько раз ив эти дни будничной работы связного приходилось Сергееву проявлять подлинный героизм, маневрируя под обстрелом на открытом—как на ладони!— озере, помогая офицерам оперативно прокладывать и размечать новые ли"2*нии трассы после бомбардировок, доставляя все донесения и сводки точно по адресу ив срок! А самым, пожалуй, важным для него, как для спортсмена, который еще до войны неоднократно участвовал в гонках на ледяной дорожке, было то, что он... почти укладывался в «норму», названную полковником Коробковым в тот памятный первый день, когда они стояли на берегу Ладоги. «Дистанцию» в 28 километров Сергеев «проходил» нередко за 35—37 минут; недаром командир роты всегда назначал именно его, когда требовалось доставить на ту сторону особенно срочное донесение. Быстрая езда — это знает каждый спортсмен — небезопасна даже в мирных условиях, на отличных дорогах. Но представьте себе гонку по ледяной «дорожке», на которой через каждые 100 метров могут оказаться только что образовавшиеся трещины и полынные воды, воронки от бомб, либо от... пошедших ко дну перегруженных автомобилей (а такое тоже случалось, увы, нередко!). Представьте себе, что гонка эта идет при сильном и переменном боковом ветре, — не говоря уже о встречном, — причем гонщик не только не может прятать от него лицо, прижимаясь к рулю, но не имеет права долго сохранять даже и так называемую «прогулочную» посадку: он обязан постоянно следить за небом, дорогой, за окружающей обстановкой. Однажды Сергеев, очень устав, пренебрег этим правилом. И результаты не замедлили сказаться. На полном ходу он попал в трещину, которая образовалась от упавшей невдалеке бомбы. Гонщика по инерции выбросило на несколько метров вперед, а мотоцикл... повис на передней вилке, упершись рулем в лед и уйдя, так сказать, «всем телом» под воду. К чести Сергеева надо сказать, что он не растерялся и спас машину. Когда выяснилось, что собственных сил для того, чтобы ее вытащить на поверхность, недостаточно (а главное не было уверенности, что окоченевшие на 30-градусном морозе руки сумеют удержать руль), он «зафиксировал» с помощью глыбы льда описанное выше положение мотоцикла и побежал по трассе в поисках помощи. Многие из шоферов знали уже к тому времени шустрого связного, с которым нередко перебрасывались парой слов или молчаливо делились махорочкой. Поэтому охотники принять участие в «эпроновских работах» (на краю ненадежной льдины!) нашлись сразу, и многострадальный мотоцикл был вытащен общими усилиями. Однако это было еще полдела. Оставить обледеневший мотоцикл на таком морозе или ждать, пока придет «техничка», — равносильно сдаче боевой машины на слом. Нужно было немедленно действовать. И Сергеев четыре часа при 30 градусах холода и страшном ладожском ветре самостоятельно приводил машину в порядок, пока, наконец, мотор не заурчал покорно, готовый подчиняться повороту рукоятки на руле. Сводка о произведенных отгрузках была в тот день доставлена с опозданием, но зато буквально через пить минут после прибытия в опергруппу связной Сергеев был готов выполнять новое задание. И он получил его. Нужно было срочно доставить пакет туда, откуда Сергеев только что прибыл. Отремонтированный в полевых (вернее в «ледовых»!) условиях мотоцикл и его водитель с честью выдержали это ответственное испытание. С первого и до последнего дня ее существования проработал Сергеев связным на легендарной «трассе жизни». Торжественного «закрытия» трассы не было; но случилось так, что тот, кому довелось ее открывать, вынужден был и последний свой рейс по ней проделать в качестве... разведчика, ищущего новых путей. Трасса была к тому времени уже совсем «мокрой»: ранняя оттепель превратила воронки от бомб в небольшие озера, трещины на льду — в нефорсируемые речки, а полыньи простирались нередко на многие километры. Проезд по «дороге жизни» стал смертельно опасен. В один из таких дней Сергеев и отправился за очередной сводкой, хотя регулярное движение по трассе было уже отменено. Выехал он засветло, но на том берегу задержался в ожидании срочного пакета и возвращаться пришлось ночью. К тому же посты службы регулирования были сняты. Вот тут-то и пришлось бывалому мотоциклисту еще раз проявить все свои спортивные таланты, да еще и на гла-