ПОД ЗНАКОМ КЕДРА Побывать в Ливане и не посетить знаменитые кедровые леса так же невозможно, как приехать п Прагу и не осмотреть Стзроместскую площадь. Ливанцы гордятся своими кедрами. Они красуются wa государственном гербе и флаге страны. Стройный, красивый кедр изображен над козырьком фуражек полицейских и военных, на номерных знаках полицейских и военных автомобилей. Направляясь к кедровому заповеднику, (мы выбрали дорогу через Згэрту. До самых кедров она покрыта хорошим асфальтом. Несмотря на высокогорный характер, дорога совершенно безопасна. Она набирает высоту очень медленно, незаметно. (Горный массив Ливана на (востоке (кажется непроходимой стеной, которая «е приближается, несмотря на движение. Едем быстро, для облегчения оба прицепа оставлены в Бейруте. Автомобили как бы благодарят нас за это своей «резвостью». Стоит ноябрь, финиковые пальмы гнутся под тяжестью плодов, море у Триполи теплое, как летом. И вдруг в окно подул такой свежий ветер, от которого даже побежали мурашки по рукам. Смотрим на (альтиметр. Ого! Мы находимся выше чем 1100 м над уровнем Моря. Минуем поворот перед селением Эхден и не верим своим глазам. Канадские тополи, аллеи вдоль дороги окрашены в желтый и красный цвета осени. Ста метрами выше деревья уже почти без листьев. И уже начинает казаться, что вот-вот начнет падать снег и вся окрестность превратится в белый сказочный мир лыжников. Так здесь и бывает в действительности, но только в декабре, причем (на седловину самой высокой ливанской горы Карит-эс-Суда (3083 м) лыжников доставляет подъемник. Дорога из Эхдена на Бешри идет на высоте 1300 м, а рядом зияет ущелье. На противоположном склоне, как на ладони, деревня Хасрун, живописная в предвечернем свете и защищенная сзади мощным (хребтом. Горный поток на дне ущелья не виден, но чувствуется. Истоки реки — в известковой пещере Кадиш; они скрыты за серпантином горного шоссе и кедрами. Сюда ведет только узкая пешеходная тропинка. У сталактитовой пещеры предпоследняя остановка туристов. Здесь автомобилям приходится доказывать, на что они способны: на протяжении 7 км поднимаемся более чем 1на 500 м.То, что мы видим при закате солнца справа от дороги, напоминает театральные кулисы. Это — кедровый лес, именно из-за него сюда и ехали, но не верится, что он настоящий. Лес (кажется сказочным, похожим на декорацию к драме из времен древности. От леса дорога ползет в горы. На границе 2000 м, у начала подъемника, кончается асфальт. Дальше легковой автомобиль может продвигаться только с большим трудом. Дорога сужается, проезжая ее часть устлана большими камнями. Если какой-мибудь автомобиль и доберется до седловины на высоте 2460 м над уровнем моря, ему лучше возвратиться к (кедрам. Спускаться по ту сторону гор в долину Бекаа, находящуюся между горными массивами Ливан < Антиливан, опасно не только изи за узкой и крутой дороги. Можно засесть в (глубокой колее. На вершине дует холодный ветер. Быстро надеваем свитеры и дышим на руки, День (клонится к концу, а перед нами участок дороги, сведения о котором очень противоречивы. Спуск с Ливанских гор в долину Бекаа — событие для каждого шофера. Могучие лоры, затем на 1400 м ниже — обширное плоскогорье, отроги противоположного Антиливана — все это создает впечатление будто летишь на самолете, а не едешь на автомобиле. Но берущие все больший разгон «Татры» и необходимость включать низшие передачи не дают усомниться в том, что колеса «а земле. Наиболее целесообразно двигаться здесь на третьей передаче, с включенным демультипликатором и немного притормаживать. По обеим сторонам каждого (автомобиля остается только 30 см дороги. Только бы никого не встретить! Что тогда делать? Но, как нарочно, с противоположной стороны появляется джип. Он в лучшем положении, прижался к краю склона, а мы находимся с правой, внешней стороны дороги. Под нами головокружительная глубина, крутой каменистый склон. Край дороги мягкий, осыпающийся. Выдержит ли он автомобиль? Сантиметр за сантиметром продвигаемся вперед и вправо. Если правые колеса соскользнут, кто знает, что олучится. Шины выходят на половину своей ширины за проезжую часть дороги, только так можно протиснуться дальше. На первой передаче, с включенным демультипликатором медленно движемся вперед. Наконец минуем широкую часть джипа и поворачиваем руль влево, чтобы правое переднее колесо не провалилось. Теперь лучше на минутку остановиться. У всех вспотели лбы, вырывается общий вздох облегчения. Только бы такое больше не повторилось. Увы, этому желанию не суждено исполниться. Нам (встретились еще три тягача с прицепами и один «отважный» Легковой автомобиль. Но, теперь уже в лучшем положении были мы, так как сами прижимались к склону с внутренней стороны дороги. Проделывать трюки на краю пропасти предоставили другим. Хотя и это — большое испытание нервов. Когда на горизонте показалась деревня Аината, мы очень обрадовались. Правда, дорога не улучшилась, скорее, наоборот. Но ехали мы уже по равнине. От селения Мшатле в направлении на Баальбек идет прекрасная дорога с асфальтированным покрытием. Предгорье понижается до 1000 м над уровнем моря, что составляет примерно среднюю высоту северной части долины Бекаа. На перекрестке в Штауре дорога соединяется с шоссе, идущим из Дамаска в Бейрут. Снова поднимаемся на главный (горный хребет ис его вершины сМотриМ на запад, на Средиземное море, и на восток, через всю долину Бекаа. Рядом с шоссе проходит высокогорная железная дорога, соединяющая Бейрут с Дамаском. Поезда здесь ^уникальные. Они курсируют только два раза в неделю; тянут состав старенькие французские локомотивы. На открытых местах построены туннели, которые служат скорее защитой от снега зимой. Шоссе Бейрут — Бекаа в зимние месяцы иногда становится непроходимым для автомобилей из-за обледенения его крутых подъемов. В СИРИЙСКОЙ ПУСТЫНЕ Юго-восточная граница Сирии не имеет обозначений в виде каких-либо столбов. Тут нет и постоянных поселений. Можно заметить лишь несколько караванных. тропок. Степные орлы и пастухи-бедуины олицетворяют здесь жизнь. В западной и северной части страны другая картина. Волшебница-вода вызвала к жизни селения и города, напоила живительной влагой поля и сады, помогла развитию промышленных предприятий. На севере ее несет река Евфрат, на западе она бежит со склонов Антиливана. Продолжение. См. «За рулем» Nc 1 —12 f за 1960 г. и № 1, 2, 3 за 1961 г.29 Главной коммуникацией страны является автомобильная дорога Халеб — Хомс — Хама — Дамаск — Деръа, соединяющая север с югом. Другая важная дорога пролегает перпендикулярно к первой, восточнее Халеба, вдоль Евфрата, до главного города бедуинов — Дейрэз-Зора. На западе проходят шоссе Дамаск — Бейрут и Халеб — Латакия. В Дамаске мы решили двигаться в северо-восточном направлении, прямо в пустыню, чтобы посетить Пальмиру. Наша четверка пополнилась сопров ождающим — уполномоченным министерства Джодатом Баруди. Он появился налегке, изящный, в белой рубашке с галстуком последней моды. Бросил небрежно чемодан в голубой автомобиль Ганзелки и занял место рядом с ним. А у нас голова шла кругом от забот — и о канистрах с водой, и о запасах консервов, хлеба, фруктов, и о подборке топлива, масла, и о многом другом. Ведь впереди продолжительное путешествие по пересеченной местности. Первая поездка по пустыне! И действительно, по асфальту пришлось проехать лишь неполных 30 километров. За селением Адра, где недавно был построен при помощи Чехословакии сахарный завод, свернули на трассу пустыни. Перед нами — гладкая равнина. Только тут и там видны засохшие кусты. Не исчезает ощущение, что ты не связан с лентой шоссе. Повсюду заметны следы колес, которые отпечатались здесь вчера или месяц назад. Заросли кустарников становятся все гуще, ехать приходится медленнее. А вскоре езда превращается в своеобразный слалом, потому что около основания каждого куста имеется небольшой нанос лесса. Число следов заметно убывает, компас подтверждает, что мы сильно отклонились вправо. Наш проводник Джодат Баруди, успевший поспать, протираетсонные глаза и авторитетно оглядывает местность. — Все в порядке, сейчас переедем через гребень, а затем снова появятся следы, — заявляет он. Движемся еще 4 километра, но ситуация не улучшается. Баруди начинает волноваться. — Нужно ехать западнее того высохшего соленого озера, — убеждает Зикмунд нашего провожатого. Возвращаемся на первоначальную трассу. По-видимому, карта и компас являются более надежными провожатыми. Попадаются бедуины со стадами верблюдов и овец. Жизнь бедуинов в пустыне незавидная, но они гордятся своей вольницей. Для них нет государственных границ, не требуются «паспортные» формальности. Свободно перемещаются они со своими стадами от пастбища к пастбищу. Но жизнь эта нелегка. Вот несколько бедуинов, женщин и детей энергично машут нам руками, просят остановиться. — Добрый день, — приветствуем мы их, прикладывая, по арабскому обычаю, руки ко лбу и груди. — Здравствуйте, дайте немного воды, — просят они чуть не хором. Извлекаем из прицепа канистру, разливаем воду. Щелкают затворы фотоаппаратов. Бедуины приглашают нас... выпить кофе. День клонится к вечеру, а поездка ночью по труднопроходимой местности таит в себе опасности. Вскоре после захода солнца перед нами, как по заказу, возникает деревенька Кариатеин — крошечный оазис в пустыне. Джодат Баруди устроился на ночлег в полицейском посту, а мы улеглись в свои гнездышки на колесах. Встав утром, с удивлением оглядываем друг друга, — кто натянул на уши шапку, кто поднял воротник кожаной куртки, а у Зикмунда на ногах теплые ботинки. Перед домиком, в 20 шагах от нас удивительно поблескивает затянутая льдом лужа. Нет, это не иллюзия, мы действительно видим в Африке лед. Зимние месяцы в пустыне очень опасны для неакклиматизировавшегося человека. В полдень температура повышается до 20—25°, а ночью падает ниже нуля. Такие колебания вызывают у не привыкших к континентальному климату людей катар верхних дыхательных путей, простуду, грипп. Мы не раз испытывали это на своем опыте, и зачастую наши спальные мешки превращались в больничные койки. Автомобильная трасса за Кариатеином необычайно широка. Встречные автомобили проходят иногда в километре друг от друга, но в некоторых местах, чаще всего там, где встречаются холмы, все следы сливаются в один. А затем снова на десятки километров расстилается равнина. Впрочем, встречаются и долины. Они здесь глубокие: при спусках и выезде даже установлены дорожные знаки — первые на всем нашем 500-километровом пути по пустыне. В пустыне действует неумолимый 'зак он : где есть вода, там жизнь, где ее нет — там смерть. Сколько раз нам встречались убедительные доказательства этого — скелеты верблюдов, овец и коз. Заблудившиеся животные не нашли воды и погибли от жажды. На горизонте замаячили сооружения нефтепровода компании «Ирак Петролеум Компани». А вот над нашей головой уже серебристые телефонные провода. Где-то глубоко под землей пульсирует по трубам черное золото. Нефтепровод нарушает однообразие пустыни. К нему стягиваются дороги и караванные тропы. Здесь кончается трасса пустыни. Дальше приходится ехать по плохой дороге, напоминающей собой стиральную доску. Автомобили движутся медленно, качаются из стороны в сторону. Временами руль становится непослушным. Нефтепровод проходит между двумя продольными хребтами и спускается в долину. Там, внизу, скорее чувствуем, нежели видим Пальмир — драгоценный алмаз пустыни. Объезжаем холмы и палатки бедуинов, разбросанные по склонам. И вот мы уже в старом городе королевства Занубийи. Храм Баала и Баалшамина, римская колоннада, старые арамейские могилы, театр — все это сверкает в последних лучах заходящего солнца. За два дня, проведенные в Пальмире, мы познакомились отнюдь не только с древностью. Символ прошлого здесь — капитель коринфской колонны. Символ современности — группа советских геологов, которые тут работают уже давно, помогая арабам разведывать недра пустыни. Мы быстро стали друзьями с Кириллом Борисовичем Дмитриевым и другими товарищами. Один из них, взяв на себя роль гида, обещал провести нас кратчайшим путем к лучшей дороге, проходящей через деревню Сухне. Но пустыня предательски обманчива даже для опытных людей. Деревню Сухне мы так и не нашли. Однако наш новый друг был, видимо, из числа оптимистов. — Мы на правильном пути, — твердил он. — Едем дальше.(Продолжение следует)