Октябрь 1917-го — начало нового мира. Он стал поворотной вехой в истории человечества, путеводной звездой для угнетенных народов. О нем сложили легенды, поют песни. К счастью, живы еще и непосредственные участники Октябрьской революции. Среди них шоферы — те, кто вел в бой броневики, машины с красногвардейцами, кто выполнял важные задания Военно-революционного комитета партии большевиков. Мы публикуем воспоминания двух старых водителей, ветеранов Октября. Их рассказы не претендуют на полноту описания великих событий, но они дороги тем, что убедительно передают обстановку тех дней и чувства бойцов революции. Александр Федорович Крулев с двенадцати лет работал слесарем. А в 1906 году, будучи солдатом, получил «права» — свидетельство военного шофера. В 4917 году Крулева назначили водителем легковой машины в автобазу Временного правительства. Здесь он стал председателем Революционного выборного комитета шоферов и ремонтных рабочих. После Октябрьской революции Крулев руководил гаражом Совета Народных Комиссаров, окончил рабфак и институт, стал инженером. Солдат революции — так газета «Правда» назвала Мирона Сергеевича Огоньяна. В четвертом номере нашего журнала за этот год уже рассказывалось о незабываемой встрече В. И. Ленина на Финляндском вокзале в апреле 1917 года. Броневик, с которого великий вождь призвал народ к революции, вел М. С. Огоньян. Председатель солдатского комитета, участник первых боев за Советскую власть, комиссар Центроброни в гражданскую войну — таков его путь в те грозные годы. Дальнейшая жизнь М. С. Огоньяна посвящена воспитанию молодых шоферов в автомотоклубах Осоавиахима и ДОСААФ. Он обучил автоделу более десяти тысяч человек.Офицеры автобазы нас — шоферов, механиков, солдат — с ненавистью называли большевиками. В самом деле, отношение наше к «хозяину» базы, правительству Керенского, было враждебным. Многие вольнонаемные водители просто отказались обслуживать «временных», ушли. Остальные саботировали: автомобили подавали с опозданием, умышленно затягивали ремонт. На митингах мы поддерживали большевиков: были против Временного правительства, требовали кончить войну, отдать землю • крестьянам, власть — народу. 23 октября я поехал в Смольный к члену Центрального совета Всероссийского союза шоферов и автомехаников большевику Садовскому. Сказал о боевом настроении людей, спросил, что делать. Садовский подчеркнул:— У вас лучшие машины. Надо их сохранить, сберечь. Со дня на день правительство будет не временное, а наше. Автомобили тогда очень пригодятся... Из Смольного я вернулся на Конюшенную площадь, где в бывших царских конюшнях, примерно в двухстах метрах от Зимнего дворца, располагались наши гаражи. По дороге заметил: вооруженные юнкерские патрули — почти на всехНеобычно темной показалась мне Дворцовая площадь в ту ночь на 25 октября. Сумрачная острая тень Александровской колонны. Черная громада Зимнего дворца. Кромешную тьму огромной площади словно множество иголок пронзали быстрые, резкие огоньки. Справа, от царского дворца, и с другой стороны — от здания Главного штаба. Звуков выстрелов яв броневике не слышал. Просто понял: началось! Видел вспышки стрельбы и осторожно, на малой скорости направил бронеавтомобиль к дворцу... Еще с середины октября 1917 года мы чувствовали: решающий бой приближается. Временное правительство явно готовилось к расправе с народом. Все жестче становились приказы командования Петроградского военного округа, все злее офицеры. Но именно в этой опасной обстановке вожак большевиков наших ремонтных мастерских автобронедивизиона Георгий Васильевич Елин сумел организовать партийную ячейку. 23 октября во второй половине дня Елин подошел ко мне: — Начинаем подготовку к вооруженному восстанию. Военно-революционный комитет назначил комиссаров в части Петроградского гарнизона. В наш броневой дивизион поставлен я. Он был взволнован и как-то по-особому подтянут. Я спросил: — А когда?.. — Возможно, очень скоро. Машины надо скрытно готовить с сегодняшнего дня... Потом уже я узнал, что Временное правительство приняло решение арестовать членов ВРК и комиссаров частей. Но поздно! М ы приступили к подготовке броневиков и грузовых автомобилей. Трудность состояла в том, что полностью ввести их в строй было нельзя: машинами могли воспользоваться контрреволюционно настроенные офицеры дивизиона. Поэтому мы вели срочный ремонт, но так,В НОЧЬчтобы ни один автомобиль не был полностью готов. В цехе находилось четыре-пять броневиков в таком «полуисправном» состоянии. Лишь два из них заправили, проверили на них оружие, держали для экстренного выезда. На этот случай ко ­ мандиром и водителем одной бронемашины назначили меня, другой — Иона Лещенкова. Остальных товарищей из состава экипажей не помню, за исключе-. нием помощника водителя второго броневика Володина. Врезался он в память, может быть, потому, что участвовал вместе со мной также во встрече Владимира Ильича Ленина у Финляндского вокзала.•4- улицах, с Невского проспекта в сторону Зимнего движется казачий эскадрон. Только я рассказал обо всем товарищам из комитета, как пришел дежурный диспетчер автобазы Терешенок. Он сообщил, что получено срочное распоряжение: завтра, 24 октября, в десять часов утра подать автомобили к квартирам всех министров Временного правительства. М ы понимали — развязка приближается. Решили: машины завтра подадим, а там посмотрим, что делать дальше. Ведь главное — надо уберечь наше самое большое в Петрограде автомобильное хозяйство — 62 автомобиля. 24 октября, вернувшись а автобазу, шоферы доложили комитету, что отвезли министров в Зимний. Там, как видно, очень важное совещание. Д ворец оцеплен отрядами офицеров и юнкеров с пулеметами. Одновременно наш Революционный выборный комитет получил сообщение: рабочий Питер готовится к бою1 Мыре ­ шили захватить автобазу в свои руки. Вахтерам приказали закрыть все ворота на замки, без разрешения комитета не выпускать ни одной машины. Ш оферы встали на охрану автомобилей, так как офицеры базы жили на ее' территории, и от них можно было ожидать всего. В четыре часа дня комитет разрешил рабочим уйти домой. Остались только дежурные шоферы и ремонтники. Я с тревогой ожидал вызова из Зимнего дворца. А тут наш диспетчер сообщил: по телефону передали, что в половине пятого военный министр Временного правительства выехал из Зимнего на сво-ей армейской машине, совещание, очевидно, скоро окончится, приказано приготовить автомобили к подаче. Мне казалось, с этой минуты время побежало гораздо быстрее. Вся жизнь моя будто прошла перед глазами. Отец умер рано, мать работала прачкой, прислугой. С детства я нанимался в пастухи, гнул спину на хозяев мастерских. Потом — грубость унтеров и офицеров в армии. Бесправная жизнь рабочих и крестьян по всей России была хорошо знакома мне. И вот Ленин — я слушал его выступление с балкона особняка Кшесинской — поднимает народ на революцию... • В шесть часов пятнадцать минут вечера 24 октября диспетчер Терешенок положил передо мной телефонограмму: «Господам министрам подать автомобили к Зимнему дворцу». И тут же он продиктовал в трубку телефонного аппарата мой ответ: «Председатель Революционного выборного ко ­ митета рабочих автобазы в подаче машин министрам отказал». Временному автомобилей не будет! Когда диспетчер, крутнув ручку телефона, закончил разговор, в комнате настала тишина. Стоявшие тут же шоферы Петр Космачев, Степан Гиль, Николай Николаев, член коми ­ тета слесарь Федор Баглей и другие товарищи напряженно молчали. Ожидание было тягостным. Не помню, сколько времени прошло. Стемнело. Со стороны Дворцовой площади послышалась ружейная и пулеметная перестрелка. Вскоре раздался орудийный выстрел. Это с крейсера «Аврора».Непрерывная стрельба из винтовок, треск пулеметов усилились. Потом вдруг грянул слитный гул тысяч голосов — народ пошел на штурм Зимнего! Несколько раз в эту ночь я пытался дозвониться в Смольный. Но куда там! Наконец под утро уже услышал в трубке голос Садовского. И тогда доложил: — Шестьдесят два автомобиля, сохраненные нами в полной исправности, передаем в распоряжение партии большевиков! В десять часов утра 26 октября я прибыл в Смольный вместе с первыми пятью машинами, вызванными в штаб революции. Здесь организовал диспетчерскую. По указаниям секретаря Совета Народных Комиссаров Николая Петровича Горбунова выделял автомобили для выполнения заданий Военно-революционного комитета. Шоферы наши работали с подъемом. Раньше не раз мне приходилось возить министров Временного правительства — спесивых вельмож. Видел вечно надутого Керенского. И вот в Смольном на первом этаже, в набитом солдатами и красногвардейцами коридоре я вдруг увидел Владимира Ильича Ленина. О н шел, быстро выискивая дорогу среди множества людей. С ним радостно здоровались. И Ленин отвечал просто и приветливо.Как увидел его — особенно хорошо стало на душе!А. КРУЛЕВ, председатель Революционного выборного комитета шоферов и ремонтных рабочих автобазышптя24 октября примерно в восемь вечера Елин дал указание: двум броневикам ехать к Смольному в распоряжение Военно-революционного комитета. Собрались мы быстро. Тронулись. Елин сидел рядом со мной в первой машине. Когда проезжали Литейный мост, увидели как бы весь Петроград: темные до ­ ма, шпиль Петропавловской крепости, в небе голубоватый луч прожектора, на Неве — грозные очертания крейсера «Аврора». Мне и самому было как-то тревожно. А тут Елин сказал: — Ну, Мирон, сегодня ночь решающая... Подъехали к Смольному. Вооруженного народа здесь было уже много.Елин тотчас ушел в ВРК. Казалось, что задерживается он там слишком долго. А во тьму от штаба революции уходили все новые отряды... Подбежал разгоряченный Елин. Передал приказ: е му остаться в Смольном, нам двинуться к Зимнему дворцу, действовать по обстановке, помогая штурмующим. Старшим назначался я. (Лы двинулись по Миллионной (теперь улица Халтурина) к мосту Зимней Канавки. Здесь, у въезда на Дворцовую площадь, услышали ружейно-пулеметную стрельбу. Позицию занимал небольшой отряд рабочих-красногвардейцев. Его командир просил оказать помощь: надежнее преградить путь от дворца. Я оставил здесь один броневик. Дал указание Иону Лещенкову: не допускать подкреплений к защитникам Временного правительства и отхода противника на Миллионную. Сказал, если мою машину подобьют, ему вступить в бой на Двор ­ цовой площади. И вот площадь. Увидел слева, у на-ших, орудие под аркой Главного шта. ба — оно не стреляло. Я повел броневик вдоль штабеля дров, за которыми укры ­ лись офицеры, юнкера. Темная площадь, вспышки множества выстрелов. М ы тоже открыли пулеметный огонь. Когда Александровская ко ­ лонна была уже позади, я повернул и недалеко от нее остановил машину. Мы направили в сторону дворца оба пулемета. Со стороны Главного штаба стрельба вдруг прекратилась. Примолкли и те, за штабелями. И тут словно ожила, поднялась вся площадь — лавина красногвардейцев, революционных солдат и матросов устремилась на штурм. В едином порыве бежали к Зимнему тысячи вооруженных людей. Этот вал с гулким «ура» сметал все на своем пути. Никогда не забуду этот миг: я понял — революцию не остановит никто. М. ОГОНЬЯН, участник штурма Зимнего дворца•5-