Корреспондент газеты «Правда» Виктор Шарапов несколько месяцев провел во Вьетнаме. Его очерк, написанный для журнала «За рулем», рассказывает о мужестве вьетнамских водителей.<Демократическая Республика Вьетнам, район, далекий от 17-й параллели. Но и здесь каждую секунду в небе могут появиться американские стервятники. Машины идут по дорогам и переправляются через реки только ночью, в полной темноте. А фары грузовика вспыхнули лишь на мгновенье, чтобы фоторепортер мог заснять эту обычную для вьетнамских водителей переправу на пароме.Фото из журнала «Вьетнам»Встретим огнем (воздушных пиратов! Орудие готовится к бою, заряжающий — шофер Бат (крайний справа). Фото автораПОДОРОГАМнас нагнала колонна вьетнамских воинов-ракетчиков. Они меняли боевые позиции. На войне достается всем. Трудно сейчас вьетнамским зенитчикам. Им приходится порой отбивать по 10—15 воздушных атак подряд, неделями не выходить из боя. Ведь на плечи зенитчиков легла основная тяжесть в отражении налетов самой современ'ной авиации крупнейшей империалистической страны. Не легче и летчикам Вьетнама: осваивают новую технику в боях с американскими «громовержцами» и «призраками», как именуют США свои сверхзвуковые самолеты. А рабочие и крестьяне? Они трудятся под бомбами за двоих — дают стране уголь, станки, боеприпасы, хлеб. И все-таки особо надо сказать о вьетнамских шоферах. С первого же дня необъявленной воздушной войны против ДРВ американские истребители и бомбардировщики сосредоточили удары на путях сообщения. Во Вьетнаме железных дорог немного, причем их часто приходится восстанавливать. И потому основной поток перевозок приняли на себя более маневренные, способные быстро укрыться автомобили. Вот уже двадцать месяцев американское командование тщетно пытается парализовать их работу непрерывными, круглосуточными налетами. Вражеские самолеты подстерегают машины у переправ, на горных перевалах, гоняются за ними по дорогам, обстреливают ракетами и из авиационных пушек, сбрасывают бомбы, но ничего не могут сделать! Вереницы машин по-прежнему идут по дорогам, доставляя грузы. Их водят отважные люди. Вот один из них. Его зовут Нгуен Вон Бе. Мы познакомились с мим только что, дожидаясь очереди на паром. Нгуен знает несколько русских слов и сразу их выкладывает: «Здравствуй! Советский товарищ!» . Бе воюет уже двадцать лет. В 1946 году, семнадцатилетним парнем ушел он из родной деревни в джунгли, где собирались отряды Народной армии. Смелый, смышленый паренек стал разведчиком, выполнял сложные задания. Дважды был ранен. В 1954 году ему предложили пойти учиться на шофера. Армия готовилась к решающим боям с колонизаторами, предстояло использовать различную технику. Нгуен Вон Бе с радостью согласился да так с тех лор и не расстается с полюбившимся делом. После окончания войны Бе работал на крупных стройках. А когда в феврале прошлого года начались налеты авиации США на Северный Вьетнам, он первым попросился напра-Тропическая гроза обрушила на Ханой все свои силы. Под раскаты грома потоки воды хлестали по улицам города, озаряемого непрерывными резкими вспышками молний. — Вот бы нам завтра такую погодку! — восторженно произнес шофер Нянг, когда особенно сильный удар грома прогрохотал над крышей гостиницы «Тхогинят». — Часа бы за три добрались до места. Кто-то недоверчиво на него глянул. — А что? В такую погоду ни один американец не осмелится вести самолет. Вот и доехали бы быстро. Хотя, конечно, и так доберемся. Не впервой. И Нянг продолжал объяснять свой план поездки в Винь, туда, где днем и ночью не прекращаются налеты американской авиации. Он старательно разъяснял нам, что ехать надо именно завтра, в крайнем случае — послезавтра, пока не кончилось полнолуние. — Вон она, луна-то, какая сейчас большая! Прямо удивляешься, как это она не упадет • оттуда? Поднимется чуть — вокруг сразу светло. Дорога как на ладони. Не то что воронку — камень какой лежит, и то заметишь издалека. Значит, езда безопаснее. А фары все равно не включишь, хотя на них и козырьки надеты. — Да, но ведь пилотам дорога тоже лучше видна при луне? — перебивает его товарищ Сао. Сао отвечает за организацию поездки в район бомбежек и потому долго думает над каждым предложением, задает десятки вопросов, все подвергает сомнению. Но Нянга не так-то просто сбить с толку. — Я, конечно, на самолете не летал, — парирует он, — но по себе знаю, что уж если они захотят бомбить, то повесят сначала осветительные ракеты. А мы тем временем чтонибудь придумаем. На том и порешили... Из Ханоя выехали уже под вечер. На контрольно-пропускном пункте быстро проверили наши документы, и офицер Народной армии пожелал нам спокойной дороги. Дорога. Она лучше любого справочника расскажет; как живет страна, в чем ее трудности и успехи. Переезжаем реку по легким понтонам — мост разрушен американскими бомбардировщиками. То и дело обгоняем группы людей, несущих на коромыслах грузы. Что ж, когда таких носильщиков сотни тысяч, они могут сделать многое. А на одном перегоне•28- .IВ ЬЕТНАМАвить его ha самый опасный участок. И вот теперь водит свою машину по фронтовым дорогам. Спрашиваю его, часто ли приходилось бывать под бомбежками? — Приходилось, — просто отвечает Нгуен. — Вот ив последнем рейсе нам досталось. Днем замаскировали машины в бамбуковой роще, а ночью двинулись в путь. Ехали быстро, но проскочить открытый участок не удалось. Он помолчал, вспоминая подробности этого рейса. — вижу над собой вспышку. Ну, думаю, засекли. Американский самолет вывесил над дорогой три осветительные ракеты и начал делать боевой разворот. А дорога прямая, как стрела, и километра два-три на том участке ни деревца, ни горки. С двух сторон, сами знаете, рисовые поля. Туда не сунешься. Я ехал первым. Вцепился в баранку, ж му на газ, А сам прикидываю: что там делает сейчас американский пилот? Вот сейчас он закончил разворот. Вот вышел над дорогой. Нагоняет! Все ближе. Жму изо всех сил на тормоза. А впереди «та-та-та» — очередь трассирующих пуль прошла, подняла фонтанчики пыли на дороге. Это пилот стеганул по нам, да не попал. — Что, так и выбрались из' этого переплета? — Да какое там выбрались. Пилот американский и не думал униматься. Злее еще стал. Слышу, опять делает заход. Но я уже грузовик под дерево прижал. Открытый участок проскочил, а дальше как раз вдоль дороги большие деревья. Так и ушел от самолета. Правда, одному 'нашему не повезло. Ранило его, а машина в рисовое поле свалилась. М ы товарища подобрали и груз подняли. Разделили его по всей колонне, доставили вовремя. ...Пора ехать, подходит паром. Прощаемся с новым другом. Бе торопится к своему ЗИЛу. И снова в путь. Когда наша машина остановилась во дворе гостиницы в Тханьхоа, спидометр отщелкал 184 километра. В мирное время на этот путь понадобилось бы не более трех часов. Мы же ехали почти втрое дольше. Ехали и всматривались в знакомые места, узнавая населенные пункты, где останавливались в предыдущий раз, с горечью замечали разбитые дома, сожженные железнодорожные вагоны, У реки Ма шофер притормаживает машину. Ищет съезд к парому. Регулировщик нетерпеливо машет флажком: п о ­ шел дальше, не задерживай! А дальше — мост Хамжон, мы это помним. Раньше, после первых налетов, он был закрыт для проезда. Ремонтные бригады работали ночи напролет. Значит, теперь по мосту можно проехать? Приятная новость. Хамжон американская авиация бомбит больше, чем любой другой объект, но мост, словно израненный старый солдат, остается в строю. Мы переехали через реку и на одной из улиц ночного города увидели множество людей. В центре стоял грузовик. Возле него на стуле сидел американский летчик. Днем он бомбил Тханьхоа. Его самолет сбили. Пилот выбросился с парашютом, приземляясь, повис на пальме. Пытаясь удрать, он перерезал стропы и упал на землю. Тут же его схватили. Он очень боится сейчас. Боится поднять глаза и взглянуть на людей, стоящих вокруг. Боится, что его сейчас же, сию минуту, прямо вот здесь, будут судить. Ведь он убивал этих самых людей, вторгся в чужую страну как бандит... Вьетнамцы сурово смотрят на схваченного преступника. Ни ему, ни тем, кто послал его на разбой, не уйти от ответственности. Но вьетнамский народ проявляет свойственную ему выдержку и спокойствие. Он ведет точный счет преступлениям, совершенным интервентами, и в свое время предъявит им обвинения. Так что зря трясется пленный летчик: ему не грозит расправа на месте, суд Линча, как там у них, в Америке. Пленного увезут сейчас в лагерь, где уже немало его соотечественников. Схваченного пирата сажают в кузов грузовика. Рядом стоят солдаты с автоматами. Американец с тревогой смотрит вверх, на небо. Бойцы улыбаются: пусть теперь он на себе испытает, как гоняются американские летчики за машинами на вьетнамских дорогах. После короткого отдыха трогаемся в путь и мы. В Тханьхоа нас предупредили, что дальнейший путь, до Виня, намного сложнее. — Будьте внимательны, — напутствуют нас вьетнамские друзья. — Следите за сигналами воздушной тревоги. Этот совет нам очень пригодился. Дорога на юг. Ее хорошо теперь знают вьетнамские шоферы. Днем она замирает. Над ней все время проносятся американские самолеты. Но вот наступает ночь — дорога вновь наполняется движением. Сразу у выезда из Тханьхоа наш Нянг резко останавливает машину: мост поврежден. Кругом зияют свежие воронки — еще даже не успели наполниться водой. От соседних домов остались лишь полуобвалившиеся стены. Чем дальше продвигаемся на юг, тем больше этих следов бомбежек.г•29-