Д окументальная 1. Кто-то узнал секретПервый луч солнца пробился сквозь легкую занавеску, скользнул по видавшему виды этюднику, сверкнул на никелированном его уголке и высветил седеющие мохнатые брови Ивана Петровича. Он проснулся и прикрыл ладонью глаза. В комнате царил привычный и удобный для художника беспорядок. Вечно молодая Венера белела в углу на стеллаже. Рядом — пень с фантастически переплетенными корнями, на которых висели лапти с лыковыми подвязками. На полке и внизу вдоль стены стояли старые рамы и этюды: ивы над прудом, яркий куст рябины, черно-пестрая корова с задумчивыми глазами. Жена перед отъездом навела в его хозяйстве посильный порядок, но вчера, перед сдачей картины, над которой он работал полгода, Иван Петрович снова взыскательно сравнивал ее детали с натурными зарисовками и размалеванную палитру, конечно, оставил на столе. Картину единодушно одобрили. Она будет украшать новый Дворец культуры текстильщиков. Настроение в связи с этим было приподнятое. Теперь можно браться за новое полотно. Надо съездить на этюды в Киржач, побывать на водохранилище, в Абрамцеве. Как хорошо, что он купил «Волгу», как она теперь помогает в поисках натуры! Без нее так и остались бы неувиденными многие волшебные места, жемчужины русской природы. Что ни говори, трудно уже быть мобильным в его возрасте. Иван Петрович откинул одеяло и, на ходу размахивая руками, что символически означало утреннюю гимнастику, направился к окну. Уже сквозь полупрозрачную занавеску он увидел пустоту на том месте, где оставил машину. Сердце сжалось и забилось встревоженными толчками. Перегнувшись через подоконник, он растерянным взглядом шарил по пустынному в раннее утро двору, всем существом протестуя против очевидного факта: его голубая красавица «Волга» исчезла, похищена... Он было бросился к дверям, но ноги стали будто ватными. Неверными шагами подошел к телефонному столику, снял дрожащей рукой трубку и выронил ее на пол. Схватив трубку, он принялся дуть в нее, стучать по аппарату, но телефон безмолвствовал. В глазах потемнело, больно заныло в груди. Заметались мысли: нужно вызвать неотложку, позвонить в милицию. Телефон есть у соседа по лестничной пло-п овесть* Повесть написана по фактам, имевшим место в действительности. Изменены лишь фамилии действующих лиц.щадке, к тому же он — врач. Срочно к нему! Сосед, Валентин Григорьевич Богородский, бросил на гостя острый испытующий взгляд и, подхватив под руку, проводил к дивану. — Этого еще не хватало! Почему вы разгуливаете в таком нетранспортабельном состоянии? — сердито хмурясь, спросил Богородский. Узнав, в чем дело, он сочувственно покивал головой. — По должности я действительно заместитель главного врача, но, увы, по хозяйственной части, — развел он руками. — Так что дать вам валидол еще рискну, а на большее прав не имею. Будем звонить по телефону... Вызвали неотложку ys. милицию. Иван Петрович с трудом поднялся с пышного коврового дивана: — Пойду гостей принимать. Как вы думаете, найдут машину? — Обязательно! — убежденно произнес Богородский. — Не волнуйтесь и лежите спокойно. Все обойдется! Давайте я вас провожу... Полного покоя потребовал и врач, прибывший с неотложкой. Он прослушал Ивана Петровича, измерил давление, сделал укол и, выписав рецепт, уехал, взяв с пациента слово, что до следующего визита он будет смирно лежать в постели, не нервничая, что бы ни случилось. Однако сохранять олимпийское спокойствие в сложившейся обстановке было трудно. Тем более, что через час приехал офицер милиции, высокий блондин с капитанскими погонами. — Речкин Василий Сергеевич, — представился гость, предъявил удостоверение работника московского уголовного розыска и объяснил, что дело по угону «Волги» поручено ему. Иван Петрович скептически посмотрел на молодого капитана и недовольно поджал губы. Как-то несолидно, по мнению художника, выглядел человек, от которого зависело столь многое. На скуле у него багровела широкая ссадина. На кителе поблескивал значок мастера спорта. «Боксер, наверно, или самбист, — размышлял Иван Петрович. — У них в милиции это служебный вид спорта. А тут головой работать надо, не кулаками размахивать...» Речкин понял, что произвел не наилучшее впечатление, но не станешь же объяснять каждому, что ты спортсмен-мотогонщик, а на тренировках случается получать ссадины. Разговор поначалу не клеился. Художник отвечал вяло, безучастно. Особых примет у «Волги» почти не было. Разве что небольшая царапинка на правом переднем крыле да еще слегка помят задний бампер: разворачивался на лесной полянке и ткнулся в пенек. Что было в машине? Два под- рамника, обтянутые холстом, складная табуретка-тренога, новая фара к «Ижу», которую купил по просьбе дачного соседа. Тоже, кстати, с отметинкой: видно, терлась на заднем сиденье о подрамник, и остались на хромированном ободке и лазоревом корпусе небольшие царапины. Неудобно даже, что так неаккуратно обошелся с покупкой. Капитан подробно записал все, поинтересовался, имелось ли в машине секретное устройство, мешающее пустить двигатель постороннему. — Было. Такая кнопка, вроде головки шурупа. Если не нажмешь ее при запуске, включается звуковой сигнал. А уж как все устроено, и сам не знаю. Иван Петрович рассказал, что делал «секрет» знакомый техник Володин. Работает в каком-то автомобильном институте, живет поблизости, «Москвич» у него. Человек вполне порядочный, вне всяких подозрений. Кто еще мог знать секрет? Художник задумался. Вспомнилось, что однажды с Володиным приходил делать профилактику рыжий коренастый парень. Слесарь из института, что ли. Парень, засучив рукава, молчаливо копался под капотом. Хмурая физиономия, как после похмелья. На правой руке — аляповатая татуировка: якорь, обвитый цепочкой из кривых колец. Вид, не Енушающий особого доверия... Иван Петрович оживился. Конечно, этот рыжий мог угнать машину! Он ему сразу не понравился. Художник принялся подробно рассказывать о приметах вероятного преступника. Припомнил он и другой факт. С месяц назад чуть не угнали «Москвича» у инженера из их дома. На ночь он оставил машину под балконом. И вот однажды на рассвете инженера разбудила сирена: сработала сигнализация, когда кто-то открыл дверцу его «Москвича». Инженер выскочил на балкон и заметил у фонаря двух убегающих. Один из них по приметам вроде бы походил на рыжего парня с татуировкой... — В милицию об этом сообщали? — По-моему, нет. — А зря! — нахмурился Речкин.— Показания эти розыску очень бы пригодились. На дверце могли остаться отпечатки пальцев, а утром протерли машину и следы исчезли. Интересы инженера не пострадали, а до остального, получается, ему дела нет... Иван Петрович снова недовольно поморщился. «Ну вот, еще ничего не сделано для розыска «Волги», а уже выговор получил, — неприязненно думал он. — Будто я виноват, что милиции хлопот прибавилось».2. Парень с татуировкойХлопот у милиции действительно прибавилось. В городе и за его чертой голубую «Волгу» художника Михайлова искали настойчиво и активно. Ее приметы и номер появились в записных книжках инспекторов дорожного надзора, участковых уполномоченных. Радиограмму, начинающуюся словами «объявляется розыск», приняли все службы московской милиции. В одном из дворов под брезентом обнаружили изъеденный ржавчиной остов «Победы» без двигателя. Оказалось, что уехавший в командировку владелец оставил тут вполне исправную машину, которую кто-то подменил. Возникло еще одно дело. На шоссе возле Внуково задержали голубую «Волгу», владелец которой не остановился по сигналу дружинника. Оказалось, что уходил он от погони лишь потому, что поломал в роще рядок молодых березок с клейкими, едва распустившимися листочками. Не терял времени понапрасну и Василий Речкин. С утра он колесил по городу в поисках рыжего парня с татуировкой. Оказалось, что в институте он уже не работает, но в отделе кадров сохранился личный листок с фотографией и адрес слесаря Игоря Шальнова. Не было его и дома. Постояв у запертой комнаты, Речкин принялся расспрашивать соседей. Переодетый в штатский костюм, с багровой ссадиной на лице, он вполне правдоподобно объяснял, что попал в аварию и теперь ему срочно нужен слесарь для ремонта машины. Однако никто толком не знал, где теперь Шальнов работает: как будто бы в гараже какого-то таксомоторного парка. Соседи говорили о нем с неприязнью. Шальнов частенько выпивал, возвращался домой далеко заполночь, беспокоил людей. А эту ночь он и совсем дома не ночевал, со вчерашнего дня его в квартире не видели. Речкин зашел в телефонную будку и позвонил своему помощнику Михаилу Буканову. Перечислив, какие нужно навести справки, капитан попросил подумать над планом оперативных и следственных мероприятий по делу. — Если попадешь в точку, барбос — твой, — добавил он неофициальным тоном. Барбосом они называли обещанного Речкину щенка овчарки, о котором мечтал Буканов. Михаил, молодой выпускник милицейской школы, недавно стал работать в уголовном розыске и на первых порах попал впросак. Его послали на место происшествия, к «Москвичу», с которого украли радиоприемник, лобовое стекло и еще кое-что по мелочи. Вернулся он с целым набором слепков следов, отпечатков пальцев, шерстинками, ворсинками и образцами пыли для экспертизы. Мартьяныч, старейший работник отдела, невозмутимо одобрил обстоятельность следственных действий, но посоветовал начать с другого конца: позвонить на станции технического обслуживания «Москвичей» и узнать, кто из заказчиков ожидает поступления дефицитных лобовых стекол. Таких оказалось трое. Поразмышляв над списком, Мартьяныч порекомендовал: «Поговори с этим Шурыгиным, кому он стекло заказывал». Так, с первого захода, был найден автослесарь, добывший стекло путями неправедными. Драгоценного практического опыта Михаилу не хватало, и Речкин заботился о его пополнении. — Ну, какие хитроумные действия предлагаются? — спросил Речкин, возвратясь в управление. — Какие тут действия, —• вздохнул Михаил. — Допросить преступника и дело с концом. Элементарный случай. Вот, пожалуйста! —• протянул он собранные документы. Оказалось, что двадцатилетний Шальнов уже дважды судился за угон автомобилей. В первый раз, шестнадцатилетним подростком он был осужден условно. Во второй, когда разбил машину, — угодил в колонию. — Очень похоже, что здесь его работа, — сказал Буканов. — Знал секрет включения мотора — раз, рецидивистугонщик — два, исчез в ночь угона машины — три. Руку с тремя прижатыми пальцами Михаил поднял как убедительное доказательство и закончил вопросом: «А на какие, спрашивается, доходы он пьянствует, не просыхая? — Да-а, — с сомнением покачал головой Речкин. — Не новичок, а все как на ладони. Будто специально, чтобы мы тут головы не ломали. Что-то давно мне так не везло... А я вот думаю, что наводчиком он, может, и был, но вряд ли сам угонял. Наоборот, если хоть сколько-нибудь причастен к угону, то наверняка такое алиби себе обеспечил, что ни с какой стороны к нему не подъедешь. Знает, что к чему... Полчаса Буканов обзванивал по телефону таксомоторные парки и наконец установил, где работает слесарь Игорь Шальнов. Речкин поехал в парк, вызвал его к директору и пригласил для разговора на Петровку. Всю дорогу парень угрюмо молчал, уткнувшись взглядом в коврик на полу машины. Время от времени он принимался нервно причесывать пятерней огненно-рыжую шевелюру. В кабинете у Речкина он застыл на стуле в напряженном ожидании. Разговор с ним никак не налаживался. Отвечал он весьма лаконично, только на конкретные вопросы. Ну, сидел. Освобожден условно-досрочно. Иногда помогает технику Володину ремонтировать машины. Фамилий заказчиков не запоминал: с ними вел переговоры Володин. Шальнову предложили назвать адреса, где он работал, и марки машин, которые он ремонтировал. Он перечислил несколько дворовых стоянок, назвал пару «Москвичей», мотоколяску, но о «Волге» художника Михайлова не вспомнил. Тогда начали с другого конца...Продолжение — в следующем номере Рис. В. Карабута27