ОБЪЯВЛЯЕТСЯ РОЗЫСКВ. ИНДИИ, Я. ШВЕЙЦЕРДокументальная повестьСодержание предыдущих глав («За рулем», 1969, №№ б и 6). У художника Михайлова похищена «Волга». Розыск поручен капитану милиции Речкину, оперативному работнику Московского уголовного розыска. Художник подозревал слесаря, проводившего частным порядком профилактику «Волги». Его нашля и убедились, что угнать машину он не мог. Внимание Речкина привлек В. Кондратьев, задержанный при попытке угона «Победы». Он признался в том, что утонял «Победы» и помог арестовать перекупщика краденых автомобилей Н. Резняченко, однако найти следы «Волги» художника пока не удалось. вание. Потом Сергей заметил у кипариса атлетического вида брюнета, лет тридцати с небольшим, с суровыми сросшимися бровями. В глубине дворика сияла черной эмалью новенькая «Волга». — С приездом! — дружелюбно кивнул Сергей блондинке. — С добрым утром! — ответила она с милой улыбкой. По дороге Сергей размышлял над тем, какое отношение имеет к юной красавице могучий брюнет. Не хотелось, чтобы это был муж. Может быть, они просто друзья, а еще лучше — если родственники. Кое-как Сергей дождался конца рабочего дня, надел свой лучший костюм и зашел к соседу. Гостей не было видно. В ответ на расспросы пройдошистый Георгий лишь ухмылялся. Наконец он сказал: — Сам первый раз вижу. Из Москвы приехали. Она — Нина, он — Николай. Но, — многозначительно поднял палец Георгий, — фамилия у них одна — Петровы, так что берегись, чтобы Отелло не рассвирепело... Настроение у Сергея потускнело, разговор оборвался. Вскоре пришли и Петровы. Познакомились. За столиком на веранде разговорились. И тут ситуация изменилась: выяснилось, что Николай — родной брат Нины. О своих планах гости ничего определенного не сказали: приехали отдыхать, поездим по побережью, где остановимся — сами еще не решили. На следующее утро Сергей приветствовал москвичей уже как старых друзей. Кроме Нины и ее спутника, он увидел на веранде брата Георгия — Афанасия Маркарова, директора ресторана в Кутаиси. Однако вечером дом соседа выглядел пустынным: ни гостей, ни машины. Картина не изменилась и утром, когда Сергей выезжал в Адлер проводить свою мать в Ленинград. — Э! Плохой ухажер, генацвале, — покачал головой сосед. — Не сумел девушку приворожить. Уехали они в Лазаревский. В аэропорту Сергей был рассеян и невнимателен. На скамейке перед выходом на летное поле он безучастно выслушивал наставления матери, а сам думал о промелькнувшей, как видение, девушке. — Заканчивается посадка на самолет N° 70218, вылетающий рейсом Адлер — Москва, — гулко разнеслось из репродуктора. Сергей машинально посмотрел на самолет с этим номером, выписанным большими черными цифрами на серебристом фюзеляже, на одинокие фигурки пассажиров, спешащих к трапу, и увидел... своих новых знакомых. Нина еле поспевала за размашисто шагавшим Николаем. — Нина! — крикнул Сергей, даже не подумав, удобно ли это. Но неподалеку взревел двигатель вертолета, заглушил его слова, и девушка не оглянулась. Отъехал трап, плотно закрылась овальная дверь, и тягач увез самолет на взлетно-посадочную полосу. Проводив мать, Сергей зашел в ресторан на аэровокзале. Он долго сидел один за столиком, пока к нему не подошел давно обративший на него внимание знакомый милиционер и не справился участливо, о чем он так горько загрустил. Захмелевший Сергей рассказал ему о своей печали. — Понимаешь! — в который уж раз повторял он. — Приехали на «Волге» отдыхать, сказали, что будут в Лазаревском, а сами тут же вдруг улетели в Москву. А куда же они «Волгу» дели? ...Капитан Речкин дважды перечитал подробное письмо отдела милиции Гагры. В нем сообщалось, что Георгий Маркаров на допросе уверял, будто с приезжими москвичами он раньше не был знаком, ничего о них не знает и просто из любезности разрешил им ночевку у себя во дворе. Однако доверия Маркаров не заслуживает. Против него уже возбуждалось уголовное дело по обвинению в спекуляции, которое пришлось прекратить из-за недостатка улик. Сообщались подробные приметы Николая Андреевича и Нины Андреевны Петровых. Номера «Волги» Маркаров не помнит, а Сергей Абашидзе меньше всего обращал на нее внимание. Имеются основания предполагать, что Петровы незаконно продали «Волгу», возможно — брату Маркарова. Речкину тоже пришла на ум эта мысль, и он не стал терять времени понапрасну. Но первые результаты проверки оказались далеко не утешительными. На телеграфный запрос из Кутаиси сообщили, что директор ресторана А. Маркаров машины не имеет, хотя и собирается ее приобрести. «Аэрофлот» дал справку, что указанным рейсом из Адлера в Москву Петровы не летели. Бортпроводница самолета № 70218, ознакомившись с приметами яркой блондинки и высокого брюнета со сросшимися бровями, вспомнила, что они сидели где-то в последних рядах на местах «А» и «Б», но по4. Автотуристы из столицыСолнечным июньским утром Сергей Абашидзе, инструктор гагрского комитета физкультуры, вышел из дома пораньше, чтобы не торопясь отправиться на работу. Он окинул благодушным взглядом улицу, утопавшую в яркой зелени, еще не опаленной жаркими лучами южного солнца, «диких» курортников, шествовавших с авоськами на пляж, и заглянул через каменный заборчик к соседу Георгию Маркарову, чтобы сказать привычное «С добрым утром!». То, что он увидел, наполнило его душу безотчетным волнением. Возле веранды в легком светлом платье стояла юная красавица. Платиновая белизна ее пышных волос подчеркивалась длинными темными ресницами. Невысокого роста, она была удивительно пропорционально сложена. Чуть раздвоенный подбородок и ямочки на щеках придавали ее облику особое очаро26 регистрации пассажиров они числились как Сазоновы — Вера Петровна и Сергей Яковлевич. Проверкой по московскому адресному столу ни Сазоновых, ни Петровых с такими внешними данными установить не удалось. По-видимому, люди, оставившие в Гагре черную «Волгу», не случайно дважды назвались вымышленными именами. — Вот так, Михаил Васильевич, — невесело сказал Речкин Буканову, — ничего у нас с тобой не получилось, с чего начали, к тому и вернулись. Художник Михайлов ходит пешочком, а на его «Волге» кто-то катается в свое удовольствие. — Это уж точно, — вздохнул Михаил. — И приметы есть, а попробуй найди. — Будем пробовать. На том и стоим. Приметы — это уже козырь, это уже больше, чем ничего. Может быть, преступника задерживали раньше, значит, предстоит просмотреть дела угонщиков за последние годы. Кроме того, надо интересоваться каждым, кто будет задержан при малейшей попытке забраться в чужой автомобиль. По этой программе и начали действовать Речкин с Букановым. Приметы Петрова-Сазонова были разосланы во все столичные отделения милиции. Были просмотрены сотни архивных дел. Но проходила неделя за неделей, а результата все не было... На столе у Речкина зазвонил телефон. Говорил дежурный по отделению милиции из Кузьминок: — Хулигана тут одного мы задержали. Пьяный до обалдения, забрался в чужую «Волгу». Хозяин сразу же увидел это и попытался с милиционером выдворить его из машины. А он заперся изнутри и ругается на чем свет стоит. Силен оказался, три милиционера еле выволокли. Высокий такой широкоплечий брюнет, брови густые, сросшиеся. По документам Николай Петрович Яковлев, возраст — тридцать четыре года. Когда Речкин с Букановым приехали в отделение милиции, Яковлев спал безмятежным сном на широких нарах в камере для задержанных. Не без труда его разбудили, предложили умыться холодной водой и привели в комнату к дежурному. Работники уголовного розыска переглянулись. «Он!» — говорил взгляд Буканова. То же самое подумал и Речкин, но ничем не выдал вспыхнувшей надежды: всякие бывают совпадения. В отличие от большинства задержанных Яковлев был не подавлен, а разозлен случившимся. На вопросы он отвечал дерзко, с вызовом. «На себя злится», — подумал Речкин. Строку за строкой невозмутимо заполнял протокол дежурный. Место работы: аккумуляторщик автобазы Моспромтранса. Недавно развелся с женой и теперь проживает вместе с сестрой и матерью. Двадцатилетняя сестра Вера работает портнихой в ателье. Ранее не судился, в милицию не попадал. Зачем забрался в чужую машину? По пьянке. Отдохнуть захотелось. Забрался бы ив милицейскую, если б первой подвернулась. Угонять «Волгу» не собирался, да и не мог, поскольку водить не умеет и шоферских прав никогда не имел. На вопрос, почему он сопротивлялся и оскорблял работников милиции, Яковлев ответил: — Характер у меня такой. Не могу кричать «Спасибо вам, родные!», когда меня за руки и за ноги выволакивают из машины. Хорошо, хоть не покалечил никого... Михаил несколько раз незаметно сфотографировал задержанного. Потом он отправился в ателье, где работала Вера Яковлева, и так же незаметно сфотографировал ее. В тот же день снимки самолетом отправили в Гагру. Ответ, который ожидали с нетерпением, разочаровал. В серии других снимки Яковлевых предъявили Георгию Маркарову, но он не опознал своих московских гостей. Абашидзе в Гагре не оказалось, он выехал в командировку в Москву, где остановился в гостинице «Юность». — Что ж, пока счет один — ноль в пользу Яковлева, — сказал Речкин Михаилу. — Проверим наш последний шанс. В гостинице они разыскали Сергея Абашидзе. Из коллекции снимков он сразу отобрал фотокарточки московских туристов Петровых. Чету Сазоновых опознала бортпроводница самолета № 70218. Решили устроить последнюю проверку и организовали «случайную» встречу Сергея Абашидзе с Верой у выхода из ателье. — Кого я вижу! — широко развел руками Сергей. — Правильно говорят, что мир тесен. Как я рад... Девушка отвечала ему как старому знакомому. Они вместе провели вечер в кафе. В ателье и на автобазе получили справки о том, что в течение трех июньских дней Яковлевы на работу не выходили «по семейным обстоятельствам». Речь шла как раз о тех днях, которые фигурировали в сообщении из Гагры. Веру подождали у выхода из ателье, пригласили в уголовный розыск. По дороге в машине она горько, навзрыд расплакалась. В кабинете у Речкина судорожно выпила стакан воды и принялась рассказывать. Брат уговорил ее прокатиться на «Волге» в Гагру. Там он при содействии Георгия Маркарова продал машину его брату Афанасию. Тот довез их на «Волге» до Адлера и уехад на ней один. Брат получил пять тысяч рублей, но четыре из них должен был отдать владельцу машины, какому то доктору. В Москве Николай купил ей модные сапожки и потребовал сохранять в строжайшей тайне поездку на юг. Все казалось ясным, но Николай Яковлев не хотел сдаваться. Он сделал вид, что показания сестры не производят на него ни малейшего впечатления. — Нашли кого слушать, эту дуру,— упрямо твердил он. — Она столько насочиняет, что никакой бумаги не хватит записывать. Если я продал машину, пусть мне ее покажут, пусть покажут покупателя и докажут, что я ему что-нибудь продал. — Покажем, — пообещал Речкин, — и машину, и покупателя. На следующий день он вылетел в Кутаиси искать черную «Волгу».5. Гараж на замкеРазговор за столом не клеился. Фронтовые друзья не виделись почти два года — с тех пор, как разъехались в разные концы города на новые квартиры. А вот собрались, и вроде говорить не о чем. Дмитрий Тимофеевич сегодня сам позвонил своему бывшему взводному Илье Петровичу и попросил непременно быть вечером дома. Дмитрий Тимофеевич пришел в унылом расположении духа и сейчас меланхолически рассматривал давно знакомый ему старинный водочный графин, внутри которого на дне замер розовый стеклянный петух. Хозяин дома чувствовал, что у друга неладно на душе, понимал, что он пришел рассказать о своей печали, и хотел как-то помочь развязать беседу. — Ну что ж, будем петуха выручать, — вздохнул Илья Петрович, наливая из графина в граненые стопки. — Как у тебя дела-то на работе? — Дюже хорошо, чтоб их! — помрачнел гость. — Лучше некуда... На работе дела обстояли действительно хорошо. Вот уже несколько лет его портрет держался на доске Почета. Дмитрий Тимофеевич Короткое был маляром высшего класса. Автомобили после его руки сияли полированной эмалью, как новенькие; глядя на дверцу -машины, можно было бриться без зеркала. За это его и ценили. — А как заработок при новой системе? — Зарабатываю, не каждому и приснится, — Крротков в упор посмотрел на приятеля и после паузы добавил: — По полтораста рублей за ночь зарабатываю. — Это как понимать, грабежом по ночному делу промышляешь? — ухмыльнулся Илья Петрович. — Вроде того получается, — кивнул Дмитрий Тимофеевич. — Разыскал меня прошлым летом один заказчик: машину, говорит, нужно срочно на дому покрасить. Не очень-то я жалую этих левых. Вроде холуем к кому-то нанимаешься, а кроме того, гаражи у них обыкновенно — тесная, темная дыра, ни повернуться, ни работу как следует исполнить. Говорю ему, чтоб отвязался: сто рублей, меньше и разговаривать не желаю. А он — пожалуйста! Привозит меня на больничный двор, заводит в гараж, а там новенькая «Волга» стоит, какого-то сиреневатого цвета с искрой. Вот, говорит, приходи сюда вечерком, запру я тебя в гараже на замок ик утру, значит, чтобы «Волга» черной стала. Спрашиваю, почему ночью, да еще под замком, что за секретность такая? А ничего удивительного, отвечает. Видишь — гараж казенный, больничный, а у меня тут такие «друзья» завелись, что только и ждут случая написать кляузу. Поэтому — ночью и под замком. Кроме того, завтра этот бокс под санитарную машину займут. Я ему опять свое: нанюхаюсь, дескать, здесь под замком нитрокрасок, к утру, чего доброго, совсем очумею. А он: ничего, тут вентиляция есть, а за вредность производства я полсотни набавлю сверх договорен- ного... Вот так и стал он мне по полтораста платить за каждую «Волгу». i — Сколько же ты машин так, под I замком, перекрасил? г — Семь. И все «Волги», свеженькие, без царапины, красить незачем. И все в черный цвет перекрашивал. Наступила томительная пауза. Опустив глаза, Дмитрий Тимофеевич безуспешно пытался достать вилкой маринованный грибок из банки. Илья Петрович молчаливо смотрел на его вздрагивающую руку. — Как сам-то думаешь, не ворованные эти «Волги»? — тихо спросил он. — Очень может быть, — ответил Короткое. — Поэтому и пришел... Я уж давно сомневаться начал. Довожу машину, как новый сапог, до зеркального сияния и думаю: зачем ее затеяли перекрашивать, к тому же на заводе синтетика, а у меня-то нитра? А доктор все смешками отшучивается. Друзья, говорит, у него с таким идиотским характером: появилась у одного черная машина, и другим — вынь да положь. За границей, говорит, черный цвет очень уважают, самые дорогие машины им красят. Так что, говорит, заказы еще будут... Пока он так отбрехивается, все вроде правильно. Вспомнишь, какую только блажь иной хозяин для своей машины не придумает, побрякушек всяких понацепляет, того и гляди лентами да бантиками начнет ее украшать. И доктору, вроде, верить нужно: солидный человек, всем в больнице командует. А останусь один на ночь в гараже, и другие мысли в голову лезут: не угодил ли яв компанию жуликов, больно уж много всякой секретности, будто на черное дело, на работу тайком прихожу... На днях меня доктор снова возле проходной повстречал. «Не заскучал? Готовься, — говорит, — скоро еще работа будет...» Рассказчик помолчал, прихлопнул ладонью по столу и решительно закончил: — Разобраться в этом деле давно пора, пусть милиция проверит, все ли тут чисто. Помоги мне, Илья, заявление написать. У меня, сам знаешь, с грамотешкой плоховато. ...Капитан Речкин в это время находился в Кутаиси. Возглавлял группу по розыску черной «Волги», проданной Николаем Яковлевым директору ресторана Маркарову. Задача была не из легких. Маркаров отрицал факт покупки. Знал, стало быть, какую машину приобретает и, почувствовав, что ее разыскивают, безусловно, постарался упрятать понадежнее. В конце концов решили: раз уж Маркаров прячет «Волгу», то скорее всего не поближе, а подальше от своего жилья. Значит, надежнее всего будет осмотреть окраинные кутаисские гаражи и сараи, заглянуть под каждый навес, побывать во всех местах, где только можно укрыть автомобиль. Город разбили на участки, и люди в штатском пошли по дворам, не оставл яя без внимания ни одного закоулка. Успех пришел на второй день. Черную «Волгу» обнаружили далеко на окраине города в ветхом сарайчике деда Рашида Исмаилова. Дед Рашидхлопотал под жарким солнцем, укрепл яя мостик через придорожную канаву. Старик охотно объяснил, что мостик верой и правдой служил не один десяток лет, а проехала по нему машина, он и посыпался. Дед никогда не думал, что его сарайчик может кого-нибудь заинтересовать, а вот, поди ж ты, пришел солидный человек, директор ресторана, нанял сарайчик под гараж и велел мостик срочно привести в порядок... Местные криминалисты быстро установили, что номера двигателя и шасси черной «Волги» были зачищены и заново перебиты. Не составило большого труда для экспертов восстановить и прежние, настоящие заводские номера автомобиля. Они в точности совпали с номерами голубой «Волги», похищенной у художника Михайлова. ...Художник Михайлов сидел у мольберта перед холстом с зеленоватой гладью лесного озера, затянутого по берегам цветущими кувшинками. У озера на картине не хватало ощущения глубины и прохлады. Иван Петрович хмурился, сопел, всматривался в этюдные наброски и пробовал мазки новых оттенков. Со двора донесся короткий гудок машины. Художник вздрогнул. Ему показалось, что это подала голос его голубая «Волга». Только те, кто не сидел за рулем, могут думать, что голоса у автомобилей одинаковы. Настоящий водитель сразу отличит голос своей машины среди десятков других, к ак хороший баянист по одной ноте издалека узнает свой инструмент. Невольно Иван Петрович поднялся и направился к окну. Вспомнилось, что звонил из уголовного розыска капитан Речкин и просил подождать его дома. Из окна художник увидел незнакомую «Волгу», поблескивавшую черным глянцем, и Речкина, \идущего к подъезду. Иван Петрович нахмурился и уселся за мольберт с недоступным видом. «Приехал на оперативной машине. Опять будет успокаивать, — думал он. — А я уже успокоился, ничего больше не жду. Себе дороже эта нервотрепка». Вошел Речкин, улыбнулся, не обращ ая внимания на постный вид хозяина, и протянул ключи: — Заждались, Иван Петрович? Принимайте машину. — Какую машину? — Вашу, только в новом обличье — брюнеткой стала... Иван Петрович машинально взял ключи и сразу увидел, что это его ключи, и кольцо то же самое, со щербинкой. Но вспыхнувшая было радость вдруг погасла: ведь ключи он сам отдал Речкину для какой-то оперативной надобности. — Да, это ваши ключи, — понял его Речкин. — Поддельные остались у следователя, пойдут как вещественное доказательство. Художник, недоверчиво оглядываясь на Речкина, спустился во двор, подошел к незнакомой «Волге», открыл дверцу, сел за руль и только тут, изнутри, окончательно узнал свою машину. Ошибиться он не мог. Он знал каждую царапинку на приборном щитке, каждую риску на головках шурупов. Иван Петрович привычным движением нащупал секретную кнопку,включил стартер, и двигатель, тихо фыркнув, почти неслышно заработал на малых оборотах. Потом Иван Петрович заглянул под капот, в багажник, под передок машины — везде все было в полном порядке. — Ну, пошли писать расписку! Лишь в квартире художник пришел в себя: — Кто же ее украл? Не тот рыжий парень с татуировкой? — Нет. Не поверите — ваш сосед по дому Богородский. Хотя угонял не он. «Доктор» лишь давал руководящие указания. Из рассказа капитана Иван Петрович узнал все подробности долгого и трудного розыска его «Волги». Николай Яковлев сопротивлялся до тех пор, пока к нему на очную ставку не привезли из Кутаиси покупателя, директора расторана Афанасия Маркарова. Подтвердив хищение голубой «Волги», он вскоре признался ив краже шести других. Правда, сильно «помог» ему в этом маляр Короткое. Он помнил все перекрашенные им маш ины : сиреневую с искрой, бежевую, синюю, салатного цвета и две серых. Они и были найдены в разных городах Прибалтики и Закавказья. Богородский четко распределил обязанности между сообщниками. Воровал машины Яковлев, причем только «Волги», новые или почти новые, без малейших повреждений — других машин «доктор» не принимал. Брат «доктора», слесарь-механик, искусно перебивал номера на двигателях и шасси, а сам глава «фирмы» изготовлял фальшивые документы на автомобили. Он же занимался сбытом. Лишь в одном, последнем случае доставка машины покупателю была поручена Яковлеву. Перекрашивал автомобили Короткое, сам как следует не понимая, что творит... — Я думал, что лишь какой-нибудь исключительный случай поможет найти машину, редкий, к ак крупный выигрыш в лотерее, — задумчиво сказал художник. — Нет, не случай, — покачал головой Речкин. — Нашли, потому что искали. На первый взгляд все случайно — сигнал из Гагры, и задержание Яковлева, и заявление маляра Короткова, и другое. Но мы искали эти случаи, и поэтому они сошлись какв фокусе. Мы находим почти все похищенные машины. На столике зазвонил телефон. Художник поднял трубку и передал ее Речкину: — Вас. — Ну вот, — грустно улыбнулся Речкин, — а я было думал на тренировку сегодня успеть. Я ведь мотогонщик... Капитан ушел, а художник задумался о нелегком труде людей с милицейскими погонами. Вот оно, оказывается, как сложно и трудно, когда объявляется розыск. Сумеет ли он написать картину «Объявлен розыск»? Что на ней изобразить? Погоню на бешеной скорости, оперативную группу на месте происшествия? Думать надо... Рис. В. Карабута28