Праздникстервятников. К горящей машине кинулись люди. Затушили огонь, укрыли палатками мешки с остатками муки. Заместитель командира 88-го мостостроительного батальона капитан А. Г. Торгашев, находившийся тут же а отряде, осмотрел участок трассы. «Штопать» ее уже не было смысла. Капитан распорядился перевести взвод на расчистку обходной полосы. Работы закончили поздним вечером. И тут же ло льду двинулись машины с грузами для осажденного Ленинграда. Впереди грузовик сержанта Марова. Рядом с ним лейтенант Гавриленко — руководитель колонны. А на озере разбойничает огневой северный ветер, гонит под колеса поземку, прикрывает белым пухом все вокруг. Вот уже миновали объездную дорогу, вышли на основную. На обочинах мелькают треноги дорожных знаков, снеговые домики регулировщиков, пункты медицинской помощи. Снежная белизна рябит в глазах. Маров знает, что опасность может спрятаться под любым шлейфом или снежным наметом, и ведет машину осторожно. В подозрительных местах Гавриленко выскакивает из кабины и бежит вперед, освещая путь тусклым светом карманного фонарика. И как ни опасались беды, все же ее не миновали. Под колесами вдруг жутко затрещал лед. Автомобиль стал оседать. Находившиеся в кузове солдаты успели выпрыгнуть. Вслед идущие грузовики остановились. У тонущей машины мигом собрались солдаты, офицеры.ПобедыКто-то крикнул: — Глядите, вода светится! — Там Гавриленко с Маровым... — Даже фары не погасли. Бежали роковые секунды. Все оцепенело и беспомощно смотрели на живую могилу: что можно сделать, чтобы предотвратить трагедию?.. И вдруг вздох облегчения. Стоявшие вокруг полыньи люди увидели, как забурлила вода и на ее поверхности показались двое. Их тут же подхватили, вытащили на лед. Укутали в шинели. Нашлись спирт, медикаменты. Когда пострадавшие пришли в себя, рассказали, как все случилось. Оказалось, что машина передним колесом попала в припорошенную снегом воронку от бомбы. Произошло это настолько быстро, что Гавриленко успел лишь крикнуть: «Тонем!». Маров быстро нажал на замок дверцы, но выпрыгнуть не успел, машина погрузилась на грунт. Уже в воде вырвался из кабины и потащил за собой лейтенанта. Барахтаясь в ледяной воде, помогая один другому, они всплыли на поверхность... А как с грузом, с автомобилем? Поработали водолазы и спасательная служба. Для них это дело привычное. Ш о ­ фер Григорий Маров .получил другой автомобиль и трудился на ледовой трассе до самой весны. Только то роковое место, где чуть было не распрощался с жизнью, старался объезжать. А. ФИЛАТОВ, майор в отставке В этот день гродненский шофер Михаил Гамин встал раньше обычного. Тщательно выбрился, принрепил к пиджаку орден Красной Звезды, медали. Глянул в зеркало. Подмигнул сам себе и быстро направился в таксомоторный парк. Вскоре его танси можно было видеть на улицах города. Двоих пассажиров доставил в аэропорт, одного срочно подвез к гостинице, а потом в автомобиль сели молодожены. Невеста протянула шоферу букетик цветов: — С празднином вас, с днем победы. Гамин улыбнулся: — Спасибо, друзья, желаю счастья. Он вел машину, время от времени поглядывая в зеркало на жениха и невесту. Может быть это было плодом фантазии шофера, а может быть и нет, но этот высокий русоволосый парень напоминал ему командира артиллерийсной батареи. А невеста?.. Нет, та была значительно меньше ростом, значительно меньше. Ее Пуговкой в батарее звали. Маленькая, но сильная. Да и храбрости не занимать. Десятерых в одном бою с поля вынесла. И его, этого комбата, тоже. Гамин тогда боеприпасы подвозил. Едва успел выгрузить, а она к нему: — Срочно в санбат... Посмотрела на шофера большими синими глазами и добавила чуть слышно: — Довези только, постарайся... ...А вот и Дом браносочетания. Жених подал невесте руку, не спеша, торжественно пошли. Подкатило еще несколько такси. Шумная компания парней и девушек встретила жениха и невесту цветами. Гамин проводил молодых добрым взглядом и остался ждать их наедине со своими мыслями. Она, Пуговка, так и сказала тогда: — Довези только, постарайся. Знала, что можно и не довезти. Дорога простреливалась фашистами. Но он .проскочил. И мост горящий тоже проскочить удалось. Всех в санбат доставил. Потом, выздоровев, комбат в часть вернулся. Это было в сорок первом. Думы шофера остановились на тех суровых днях. Ему в сорок первом довелось защищать Москву. На Дмитровском шоссе стояли. Потом Истра, Волоколамск, Можайск... Трудно тогда было. Фашисты начинали новое наступление «а столицу. Н« знал тогда солдат Гамин, что на Москву противник бросил больше бронетанковых частей, чем в 1940 году против всей Франции. Не знал он и многого другого. Но был приказ: ни шагу назад, стоять насмерть! Этот приказ он запомнил. Запомнил потому, что выполнял его лично. Часть противотанковая была. Потом она участвовала в освобождении Минска, Молодечно. Потом шли по земле противника. Когда комбат и санинструктор Пуговка решили пожениться, Гамин точно не припомнит. А вот день, когда возил их к командиру полка за разрешением, врезался на всю жизнь: первого мая это было в сорок пятом. Комполка даже обрадовался, что к нему с такой просьбой приехали. Разрешил, конечно. Боевые друзья пожелали молодоженам счастья и быстрой победы. Победа и правда скоро пришла. Только комбат ее не дождался. Он погиб на следующий день, посла свадьбы. ...Из Дома браносочетания, радостные, вышли парень и девушка. Гамин еще раз поздравил их и, как бы невзначай, спросил у молодого человека его фамилию. Тот назвал. Фамилия комбата была, конечно, другой, но нак они все же похожи. Такие же счастливые глаза, такая же улыбка. Михаил Ефимович отвез молодых домой, распрощался с ними. Но майский этот день запомнил так же, как и тот, в сорок пятом. М. БУРЫЙ г. МинскПод огнем паром медленно пересекает реку. Вот он, желанный берег! А впереди бой. Гитлеровцы снова бросили на нашу пехоту танки. Василий выводит установку на прямую наводку. Расчет делает свое дело слаженно. Залп за залпом обрушивают гвардейцы на врага. Повеселела сразу наша пехота: «катюши»! Эти дадут жизни! Много еще было боев на плацдарме. Четырнадцать раз выводил свою установку на прямую наводку Василий Ефимов. Большой урон врагу нанес боевой расчет «катюши». Во время затишья Василий писал письмо. Отвыкли от карандаша шоферские руки, неровные выходят строчки. Но не беда, родной человек поймет. «Дорогая Мария! — пишет он сестре, тоже воину Советский Армии.— Под градом вражеских пуль мы переправлялись на правый берег Днепра. Фашисты хотели уничтожить нас в воде, да не вышло. Мы били их в хвост ив гриву... В минуту передышки мне вспоминается наша уссурийская тайга, приморье с его долинами и сопками, наше родное село Красный Яр Пишет письмо Василий Ефимов. И не знает, что в это время в штабе полка готовят на него наградной лист. В конце—красноречивый итог ратных дел Василия и его товарищей по расчету: за время летне-осенних боев 1943 года их установка обрушила на врага свыше ста залпов — 75 тонн металла, уничтожила более четырехсот гитлеровцев, шестнадцать фашистских танков, свыше двадцатиавтомобилей, семнадцать орудий и минометов. В конце февраля 1944 года, когда бои шли уже далеко за Днепром, однополчане поздравили Василия Мефодьевича Ефимова: Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. А впереди были еще фронтовые дороги, по которым герой водил на врага грозную «катюшу»... Закончилась война. Возвратились домой солдаты-победители. Остался за рулем Василий Мефодьевич: теперь он шофер в Уссурийске. И вот случилось несчастье... — Вася наш,— рассказывает одна из сестер героя,— возвращался в город. Вез в кузове группу рабочих. Навстречу ему на большой скорости шел автобус. Как выяснилось впоследствии, автобус шел из ремонта, без пассажиров, а за рулем сидел пьяный водитель. Вася сделал все возможное, чтобы предотвратить столкновение, а когда оно оказалось неизбежным, поставил под удар себя ради спасения людей. — Да разве мой брат мог поступить иначе? — продолжает Любовь Мефодьевна. — Ведь у него было щедрое сердце. Через всю жизнь пронес он любовь к людям. Уссурийцы свято чтут память герояфронтовика. Его имя присвоено микрорайону и одной из улиц города. Подполковник запаса Н. КИРИЛЛОВ7