ворить не приходится. И все авто- и мотозаводы, институты, шинные заводы — все, кто занимается испытаниями автомобилей, их систем и агрегатов, — подбирают штаты испытателей самостоятельно, готовят их из обычных водителей, мотористов, слесарей. А при так ом подходе, нечего удивляться, появляются у нас частенько люди случайные, а иногда и просто чуждые нашей работе. Единственный путь оградить себя от них — пропустить через сито самой черновой работы. Как правило, этот способ осечек не дает. Настоящие люди, с характером, с глубоким искренним же ­ ланием работать у нас такую проверку выдерживают. И когда мы убеждаемся, что новичок не из породы «летунов» и пришел к нам не за длинным рублем (кстати, рубли у нас самые обычные), мы постепенно втягиваем его в работу, пробуем в деле. Вот теперь мы подошли ко второй части вопроса — каким требованиям должен отвечать водитель-испытатель. Многие из приходящих к нам совершенно уверены в одном: достаточно уметь отлично ездить. И глубоко ошибаются. Профессиональное водительское мастерство — важное, необходимое, но далеко не самое главное качество испытателя. Главным я бы назвал дисциплинированность. Вот, например, Игорь — ему тоже ничего не стоит поставить автомобиль на два колеса — но он никогда этого не сделает без надобности. Водитель-испытатель должен ездить грамотно, умно, умело ив то же время точно так, как требуют условия эксперимента, а не так, как хочется ему. Он должен уметь «настраиваться на эксперимент», собираться в нужный момент, иначе могут сорваться испытания, пропадет труд десятков других людей, будет зря потрачено время. А оно у нас иногда ценится буквально на вес золота. Вот самый обычный пример: нам для эксперимента нужен сухой асфальт, а дни идут за днями, и дождь не прекращается. Нужно иметь силы не расслабиться, не раскиснуть, сохранить готовность к работе в любой момент, остаться «в форме». А потом наступают погожие дни, и мы, наверстывая упущенное, работаем по 12—13 часов в сутки. Профсоюз может упрекнуть меня в превышении власти. Но никакого превышения нет. Ребята в таких ситуациях сами все отлично понимают и работают как одержимые. Это тоже очень важно — верить в необходимость своей работы, любить ее, быть единомышленниками во всем и «не пищать». А пищать иной раз ох как хочется! Хотите пример? Пожалуйста! В прошлом году за летний сезон мы отработали 38 типов шин. За этой, вроде бы, небольшой цифрой скрывается огромная работа водителей-испытателей. Судите сами: каждая шина прошла все виды испытаний, о которых мы рассказывали, да еще на нескольких автомобилях, для которых она предназначена. Чтобы совсем все стало ясно, скажу подробнее. Допустим, мы снимаем такую характеристику, как тормозной путь, делаем это на одном автобусе. Потом колесо с шиной снимаем, монтируем на другой автобус, снова, уже на нем, определяем характеристику, и так пока не испробуем на всех автомобилях. А на первом в это время ведется уже другая работа — до тех пор, пока не закончим всю серию экспериментов.Игорь до сих пор вспоминает то лето как кошмарный сон. Волей-неволей мы подошли ик такому выводу: работа испытателя трудна, тяжела в самом буквальном смысле этого слова. В наших буднях нет того сияющего ореола романтики, тех приключений, которые зачастую мнятся восторженным паренькам. А потому и остаются работать у нас только люди крепкие характером — крепкие не на минуту, не на час, крепкие потому, что другими они быть не могут. — Ну, что еще мы забыли... — Анатолий Викторович вопросительно смотрит на Игоря, как будто отыскивая записанные на нем строчки. — О здоровье говорить излишне. «Испытатель» и «здоровье» — синонимы. Ну, а какие критерии в этом деле существуют — это уже дело чисто медицинское, профессиональное. Моральные качества... Они важны для любого человека. Но представьте, как неизмеримо возрастает их ценность в нашем деле! Иногда весь успех работы коллектива может зависеть от честности и объективности одного человека. Знать цену своему слову — это тоже непросто и не всем сразу дается... Чувствуя, что Запорожцев закончил мысль, я уже приготовился задать новый вопрос: как он относится к увлечению его сотрудников автомобильными ралли (о том, что они стараются не пропустить ни одного старта, я уже узнал раньше). Но не успел. Автомобиль мягко притормозил и остановился. Мы приехали на полигон. На этом подробная, почти стенографическая запись разговора оканчивается. Пока мы ехали, наша тихая беседа как-то соотносилась со временем, да и ход времени подчинялся показаниям спидометра, шуму ветра за окнами, шороху шин. А на полигоне оно вдруг рванулось вперед с сумасшедшей скоростью. Мои спутники уже не сидели ни минуты без дела. Игорь помчался к врачам — без их заключения он не имел права приступать к работе. Анатолий Викторович пошел оформлять документы. Потом мы набросали в автомобиль 40-килограммовых брезентовых мешков с литейной дробью и поехали взвешиваться. Мешки пришлось тщательно и долго перекладывать с места на место, пока нагрузка на переднюю и заднюю оси не достигла нужных величин. Тут нас нашел начальник лаборатории испытаний шин Юрий Илларионович Глухов. Он приехал на полигон раньше и уже получил нужные приборы, договорился о времени работы, выпросил «поливалку»: эксперимент нужно было вести на мокром асфальте, а небо было безоблачно. И дальше, уже до конца дня, мы вертелись как белки в колесе. И я тоже был захвачен работой, размечал вместе со всеми трассу, следил, срабатывают ли приборы, помогал менять колеса, когда одни шины были «отработаны» и подошла очередь других, Только поздно вечером мы возвратились в Москву. На обратном пути я почти не задавал вопросов. Впечатлений и так было много. Мои спутники, похоже, были рады этому молчанию. Утром им предстоял новый, не менее напряженный, обычный рабочий день. Б. ДЕМЧЕНКО Москва — Дмитров — МоскваЦицерон в шашечку— Улица Чижинова, 16, — сказал я таксисту, плюхнувшись на сиденье. — Это учреждение будет или, извиняюсь, частная квартира? — полюбопытствовал он, повернув ко мне голову. — Мастерская. Говорят, там можно быстро электробритву починить. — Быстро? — пренебрежительно махнул рукой водитель. — Сомневаюсь. А я пользуюсь лезвиями: выбривают — класс! — он провел рукой сначала по щекам, затем по подбородку. Машину качнуло. — Видите тот серый дом? — сказал шофер, показывая пальцем на какое-то строение. — Да нет, не этот, — он повел пальцем справа налево, — а тот. Здесь в «Галантерее» вы можете купить неплохие лезвия «Балтика»... Машину снова качнуло. Я Не отвечал, опасаясь поддерживать разговор. — Не пойму людей, — снова заговорил таксист, — отпуснающих бороду. Идет, к примеру, вам навстречу юнец лет семнадцати, а бородища у него — во| — водитель раздвинул руки и показал размер бороды. — Что он, старин, я вас спрашиваю? Или боярин? Машина чуть было не въехала на тротуар. Вцепившись в портфель, я был нем как рыба. — Или возьмите, к примеру, женсние прически. Рядом со мной живет продавщица, ростом, извиняюсь, от горшка два вершка, а причесна у нее, — он растопырил пальцы левой руки и выпятил губы с видом крайнего удивления, — на полметра! Да еще усеяна разными булавочками, шпилечками, жемчужинками,— он поднял правую руку и быстро задвигал пальцами, показывая, сколько в этой прическе всякой всячины. Машина сделала вираж. — Простите, — как можно спокойнее начал я, — вас не отвлекает беседа?.. — Меня? — шофер коснулся двумя пальцами левой руки своей груди и удивленно посмотрел в мою сторону. — Не могу же я целую смену, извиняюсь, молчать, — он развел руками. Еше один крутой вираж. Шедший слева «Москвич» с разной утварью, привязанной н крыше, еле увернулся, резко вильнув в сторону. — Вы видите! — не выдержал я. — Ему не за рулем сидеть, а, извиняюсь, клопов давить. Шляпа! — отрезал таксист и, высунувшись из окошечка, стал грозить «Москвичу» куланом. — Управлять машиной надо уметь,— продолжал водитель, снова повернувшись ко мне. — Когда ты едешь во втором ряду, — он поднял левую руку и плавно повел ею в воздухе, — а рядом с тобой шпарит накой-нибудь недотепа, — он поднял правую руку, — тогда... Сзади раздался сильный удар и оглушительный треск. Мой собеседнин был выброшен сквозь открывшуюся дверцу кабины вверх, словно им выстрелили из катапульты. Зацепившись одной рукой за светофор, он продолжал что-то объяснять, энергично жестикулируя другой рукой. Я остался в кабине. Машина летела вперед. Править я не умел... Николай ЭНТЕЛИС Рисунок В. Бланкмана 35