КУРЬЕР | ЕЩЕ ОДНА ДАТАНИКОГО НЕ ЗАБЫЛИА 22 февраля 1942 года, пережив трехмесячную оккупацию, ушел на фронт. Короткое обучение, и он уже водитель танка БТ-7 на фронте под Ржевом. Многие его товарищи навсегда остались там. Отца бог хранил. Два его танка один за другим подбиты, ранение, но он оставался в строю. Потом краткосрочные курсы, и отец уже механик-водитель Т-34, с которым участвовал в великом сражении на Орловско-Курской дуге. Рассказывал, какой это был кошмар: в день по пять-шесть атак! Раскаленный металл, дикая жара, кругом кровь и смерть. Господь и здесь сберег его. «Вражеский снаряд, – вспоминал он, – попал между «ленивцем» (направляющее колесо) и первым катком. Броня выдержала, но осколок перебил ногу». После второго попадания танк загорелся. Товарищи с трудом вытащили отца – он был без сознания, с ожогами. В госпитале смогли поставить его на ноги, а дальше – бои на западном направлении, ускоренные офицерские курсы, где прошел подготовку на механикаводителя самого мощного в нашей армииВ прошлом, майском номере мы вернулись к письмам о военных шоферах и, читая их, в который уже раз посетовали на нехватку журнальной площади. Именно из-за этого не смогли в год юбилея Победы публиковать воспоминания о танкистах, которые вне рамок конкурса поступали в редакцию. В этом номере, когда отмечается 70-летие начала Великой Отечественной войны, мы отдаем дань их мужеству, умению управлять грозными тяжелыми машинами в огне сражений.ИС-2. С ним воевал за освобождение Польши, участвовал в боях за Берлин. Немного пришлось повоевать в американских и английских танках «Шерман», «Валентайн», «Черчилль», но отец был невысокого мнения о них. Говорил, «тридцатьчетверка» лучше. Вернулся домой с орденами Боевого Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и многими другими. В мирной жизни снова стал трактористом, построил дом, вырастил меня и сестру Надю, но нездоровье и ранения не давали покоя. Пришлось ампутировать ногу, потом потребовалась операция на горле, но мужество не покидало его. Отец умер в конце января 1992 года. Вспоминая о нем, всегда думаю, какими стойкими и преданными людьми были наши отцы и деды, победившие в такой войне. Спасибо, что иногда пишете о танках. Василий, сын, подписчик «За рулем» с более чем 30‑летним стажем.Иван Васильевич КОРУНОВМой отец уже в 16 лет водил известный тогда трактор ХТЗ – он работал в Лотошинской МТС, под Москвой. Как только началась война, выполнил первое боевое задание: днем и ночью перегонял сельхозтехнику в Щелково, чтобы не досталась врагу. Справился успешно.Анатолий Сергеевич КОЛОСОВВ свое время мне посчастливилось встречаться с фронтовиком Анатолием Сергеевичем Колосовым. Война застала его в экипаже «тридцатьчетверки». Трижды горел в танке, выходил из окружения. Не один раз был ранен, войну закончил в Берлине. В госпитале познакомился с медсестрой Марией Денисовной и прошел с ней жизненный путь до конца. Такая вот судьба человека. Родился он в 1918 году, в небольшой деревне под Тверью. В семье был третьим, самым младшим ребенком. С 1933 года Анатолий живет в Калинине (Тверь), а потом переезжает в Москву, где поступает в техникум. Еще не успев получить диплом, призывается на службу в армию, в танковые войска. Получив специальность радистапулеметчика, попадает на западную границу, в район Львова, в танковую роту братьев Михеевых на танках БТ-26. Командирами девяти танков были братья Михеевы, а старший, Владимир, командовал ротой. За несколькомесяцев до начала войны она получила новейшие Т-34. Мне удалось познакомиться с людьми, близко знавшими Анатолия Колосова, что дополнило собственные впечатления от встреч с ним.Из воспоминаний Анатолия Сергеевича: «Объявили тревогу, и наш экипаж приготовился к бою. А кругом неразбериха. Взрывы, стрельба, никто не знает, началась ли война, или это провокация. Смотрим, по полю ползут три серые коробки. Танки! Из них бьют прямо по нашей «тридцатьчетверке». Попадают, но, видимо, снаряд срикошетил. Мы ответили бронебойными: у одного башню повредили, второй гусеницу потерял, а третий развернулся – и ходу. На въезде в один из бесчисленных хуторов с чердака по нашему танку полоснула пулеметная очередь (бандеровцы начали уже действовать). Люки были открыты, но, к счастью, никого не задело. Командир приказывает: «Колосов, разберись!». Был я самым худым в экипаже. Выбрался из-под танка и ползком к цели. А с собой всего-то одна «фенька» – граната Ф-1. Прокрался в хату – никого. Только на чердаке молотит пулемет. Меня стрелок заметил, когда я уже влез на чердак. Показываю ему гранату: дескать, если дернешься,98За рулем 06/2011   Т‑26 – самый массовый советский танк  начала войны.   КВ‑2 со 152‑миллиметровой гаубицей  наводил страх на вражеские части.вместе взорвемся. Скоро и ребята подоспели. Командир говорит: «Молодец, Колосов! Пленного взял!». Первую боевую медаль Колосов заслужил уже в июле 1941 года. Из воспоминаний Анатолия Сергеевича: «Как-то при отступлении в болоте увидели застрявший танк Т-34. Проверил – солярка есть, машина исправна, боекомплект на месте, только экипажа нет. Докладываю командиру, он приказывает: «Вытащи танк и роту догоняй!». Я радист-пулеметчик, но мы все в экипаже хорошо обучены и можем заменить друг друга. Ушла рота, а мне в помощь только топор да лопата. Настелил гать из бревнышек и выехал из топкого места своим ходом. Через несколько часов догнал роту, и в ней стало не 10, а 11 машин. На это обратил внимание штабной командир, проверявший отступающие части. Узнав, откуда лишний танк, он сразу вручил мне медаль. Тогда такое было возможно. Почти как в кино». Хорошей машиной была «тридцатьчетверка», но, случалось, не выдерживала и она. Покинуть горящий танк под ураганным обстрелом удавалось далеко не всем. Из воспоминаний Анатолия Сергеевича: «Приходилось мне несколько раз спасаться из горящего танка. Металл раскален, дышать нечем, ничего не видно, а верхний люк илизаклинит, или садят по нему так, что голову не высунешь. Надо уходить через нижний – но легко сказать! Между днищем и дорогой просвет всего полметра, на грунте танк оседает еще сантиметров на 15–20. И вот в оставшиеся 30–35 сантиметров нужно уместиться. Меня выручали худоба и гибкость. А сколько ребят сгорело, не сумев покинуть танк… Везение на фронте часто спасало жизнь. Помню, зимой 1942-го пошли мы с другом во время передышки в соседнюю роту. Возвращаемся, а на месте нашей землянки глубокая воронка от бомбы. Идем к другим соседям сообщить о случившемся, но и там землянку накрыло снарядом! Или еще случай. Сидим с ребятами в землянке, и вдруг показалось, что кто-то зовет снаружи. Выскакиваю – никого нет. Решил взглянуть за раскидистую ель. Только забежал за нее, а сзади как грохнет! Прямое попадание. Из моих друзей никто не уцелел. Однажды потребовалось срочно получить координаты вражеской батареи от нашего наблюдателя на верхушке заводской трубы. А связи с ним нет – наверно, телефонный кабель осколком перебило. Полез на трубу сам. Добрался до середины, а тут артобстрел: не спрятаться, не укрыться. А после каждого взрыва воздушная волна норовит тебя, вцепившегося в скобы, оторвать от них. Но и здесь повезло: сам живой остался и задание выполнил. Не могу забыть, как против немецких танков использовали собак-истребителей. Дрессировка была поставлена на поток – приучали не бояться грохочущих, стреляющих машин. Во время боя на собаку навешивали три килограмма динамита и детонатор-взрыватель с торчащим метровым штырем. Когда собака ныряла под днище, штырь задевал за передок танка и взрыватель срабатывал». Доводилось встречаться с собаками-камикадзе и Анатолию Сергеевичу. Очень жаль их было, но что поделать – война... Собак использовали не только для подрыва танков, но и для эвакуации раненых с поля боя. Вспоминая известные мне эпизоды жизни фронтовика, хочу отдать дань уважения и ему, и его поколению. Пока мы помним о героях той войны, слова «Никто не забыт, ничто не забыто» остаются не просто словами. Благодарю семьи Колосовых, Сергуновых, Бочковых за помощь в подготовке материала. Андрей Рузанкин, СамараНа правах рекламы