Путь в народ

Первый образец НАМИ-050 прибыл в столицу 16 ноября 1955-го, всего через полгода после того, как идея создать народный – простой и недорогой – автомобиль «стала овладевать массами».

Закоперщиком проекта был Федор Александрович Реппих – в те годы заместитель главного конструктора Ирбитского мотоциклетного завода. Как-то он привез в Москву пачку писем, приходивших на завод, где в разных выражениях повторялось одно и то же: «Дайте нам простой и дешевый автомобиль!». Сотрудники других заводов в те годы тоже читали подобные письма-просьбы. Советские граждане хотели в общем-то совсем немного: пусть маленькую, тихоходную, но вмещающую хотя бы троих машину – эдакий мотоцикл с коляской и с крышей. Потому-то, кстати, обращаясь в разные инстанции, не забывали и мотоциклетные заводы.

Реппих легко нашел в НАМИ единомышленников. В первую очередь, Юрия Ароновича Долматовского – дизайнера, а позднее автора известных автомобильных книг, руководившего в начале 50-х «бюро по машинам для перевозки товаров народного потребления», и Владимира Ивановича Арямова – дизайнера, инженера-механика по образованию.

Арямов характеризовал будущий автомобиль формулой 5х5, которая подразумевала 5 мест, сухую массу 500 кг, двигатель объемом 0,5 л, расход топлива 5 л/100 км, запас хода на баке бензина 500 км. Конечно, параметры эти были приблизительные. Двигатель, например, решили взять готовый – ирбитский М-72 объемом 0,75 л и мощностью 23 л.с., но с вентилятором для принудительного охлаждения. Тормоза тоже применили мотоциклетные, но с гидравлическим приводом.

Модернизировав, использовали трехступенчатую коробку передач «Москвича-401» (на двух поздних образцах стояла оригинальная коробка). Подвески всех колес были независимыми.

Но самым оригинальным был кузов – компактный вагончик с мотором, расположенным сзади. Заднемоторная компоновка под влиянием «Фольксвагена-Жук» и ФИАТ-600 нашла в мире много приверженцев. Наша страна не стала исключением, главным идеологом как раз и стал Ю. Долматовский (в Москве еще в начале 1950-х был разработан оригинальный вагонный заднемоторный НАМИ-013). На советских конструкторов, создававших тогда народный автомобиль, явно повлияла и итальянская «Изетта». У нее дверью служила передняя стенка кузова.

Панели первого кузова выстукивали в Ирбите… цыгане-медники. На мотоциклетном заводе таких специалистов не было, а в таборах, расположенных в окрестностях города, – хватало. Примерно тогда же родилось имя – «Белка». Ведь машину планировали выпускать в Ирбите, еще до революции славившемся пушными ярмарками. Кстати, на одном из эскизов даже боковые повторители поворота (их нарисовал художник Кобылинский) имели вид симпатичной белочки.

Для изготовления столь необычного автомобиля сил НАМИ и Ирбитского завода, конечно, не хватало. Чтобы привлечь к созданию машины специализированные предприятия, сотрудники НАМИ писали, как они говорили, «лирические письма», нажимая на то, что работают над народным автомобилем. С заводов отвечали, словно под копирку: «Коллектив горячо желает помочь…».

Когда первый образец начали понемногу обкатывать, о «Белке» уже взахлеб писали газеты и журналы, представляли ее эскизы, называли даже предполагаемые объемы производства – до 20 тысяч машин в год. В общем, народную машинку с нетерпением ждали. Но над ней еще предстояло работать и работать. Одним из главных недостатков была негерметичность стенки-двери. Как вариант, предложили НАМИ-048 – практически симметричный «тяни-толкай» с дверью посредине и подпружиненным передним сиденьем, отодвинув которое садились на заднее.

В 1956-м пришедший в НАМИ художник Эдуард Молчанов создал так называемый сельский вариант «Белки» – с упрощенным кузовом без дверей и с тентом. Позднее появилась еще одна сельская версия – с пластиковой съемной жесткой крышей. В общем, «Белкой» занимались много и серьезно, но уже решал b и другую проблему.

После войны в стране было очень много инвалидов, а единственным моторным транспортным средством для них служила примитивная трехколесная серпуховская мотоколяска с мотором в 3,5 л. с. После смерти Сталина во все инстанции, включая ЦК, посыпались просьбы создать более удобный автомобиль. Эту задачу стали решать и на ГАЗе (ЗР, 2003, № 7), и в НАМИ.

Шасси двухместного НАМИ-031 обязались, по советской традиции, сделать к «40-летию Великого Октября», но к празднику институтский завод опытных конструкций (ЗОК) собрал автомобиль полностью. Машина была рамной, с панелями кузова из пластика (в НАМИ уже в те годы работали с таким материалом).

Двухцилиндровый ирбитский двигатель (очевидно, версия мотора М-52) объемом 0,5 л развивал, по данным НАМИ, 13,5 л.с., что вполне укладывалось в стандарты 1950-х. А еще у НАМИ-031 была независимая торсионная подвеска и реечное рулевое управление.

В это время сотрудники института уже имели возможность сравнивать свои работы с реальными зарубежными аналогами. В НАМИ испытывали британский «Бонд-Миникар», итальянскую «Изетту», немецкие «Фульдамобиль», «Гогомобиль-Т300» и «Цюндапп-Янус», другие машины. Полигона еще не было, использовали дороги общего пользования (правда, иные, скорее, напоминали нынешние спецдороги полигона). В одном внутреннем документе НАМИ того времени записано: «Прочность должна определяться способностью пройти по Пятницкому шоссе не менее 5000 км». Кстати, у немецкого «Ллойда-600» уже после 2100 км езды по этой трассе сломались реактивные штанги подвески.

Вопрос о производстве народного автомобиля 30 января 1957-го обсуждал Совет Министров СССР. В длинном постановлении наконец-то сказали главное: машине – быть, причем заднемоторной. Но своей «Белке» предпочли «проверенную зарубежную конструкцию». На Московском заводе малолитражных автомобилей начали копировать кузов ФИАТ-600, а в НАМИ разрабатывать два четырехцилиндровых мотора: оппозитный, аналог «фольксвагеновского» и V-образный, в основе которого лежал двигатель «Татры». Решение это, несомненно, было правильным. Мотоциклетный (на поздних образцах «Белки» – 18-сильный МД-65, скорее всего, версия известного мотоциклистам М-61) ни по характеристикам, ни по ресурсу для полноценного четырехместного автомобиля не подходил.

Кузов поспел раньше двигателя, и на первые макетные образцы «Москвича-444» все же ставили снятые с «белок» моторы. Так закончилась история этой интересной, во многом передовой модели. Но, к счастью, не история отечественного народного автомобиля.

«Москвич-444» превратился в серийный «Запорожец» ЗАЗ-965, который делали в том числе и в версиях для инвалидов – совсем неплохой для тех лет автомобиль. В Серпухове начали выпуск С3А. Конечно, это не был шедевр техники. Но все же четырехколесная машина с независимыми подвесками, реечным рулевым управлением по сравнению с трехколесной С3Л была заметным шагом вперед. Кстати, в НАМИ разработали и версию С4А с жесткой крышей, а также С5А с панелями кузова из стеклопластика, но в производство они не пошли.

У проектов НАМИ во второй половине пятидесятых было еще одно направление – компактный полноприводный автомобиль. Эта работа завершилась серийными машинами ЛуАЗ.

В общем, пять лет не прошли даром. Огромный опыт (Борис Михайлович Фиттерман – в те годы главный конструктор НАМИ по легковым автомобилям – обобщил его в книге «Микроавтомобили»), который приобрели сотрудники НАМИ, проектируя свои машины и исследуя зарубежные, все-таки пригодился. А это в отечественной автомобильной истории случалось не часто…