Триллер оголодавшего

Вечером на «Иж-Спорте» стартовал из Новосибирска на встречу с остальными участниками пробега – они ждали на турбазе, где проходил фестиваль памяти Романа Добкина, некогда одного из лучших мототуристов Сибири, увы, погибшего. В первом часу ночи прибыл. Угрюмый охранник турбазы процедил: «Все твои раздолбайкеры уже разъехались, остались двое-трое». Я пометался в темноте, но никого не обнаружил. Вдруг навстречу из лесу вышагнуло что-то огромное и с фонариком. «Ну, – говорю, – здрасьте, снежный человек». Тот отвечает голосом Белошапкина: «А я тебя встречаю»ѕ Сергей Белошапкин – жертва процесса утечки мозгов. Несколько лет назад после того, как стал кандидатом химических наук, предал Родину и уехал работать в Ирландию. Каждое лето для поправки душевного здоровья в отпуск приезжает домой.

Ожидавшие меня кандидат Белошапкин и просто друган Толя Окишев, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее, отложили выезд на следующий день. Утром навьючили владение Окишева древнюю «Хонду» по прозвищу «Фараон» полезным грузом и Белошапкиным. Процесс длился недолго, в силу того, что вещей у кандидата наук оказалось мало: в его рюкзаке, кроме палатки-коврика-спальника, наличествовала бутылка водки, две консервы, самолично им, если не врет, постиранные носки и зеленый чай.

Выехали объединенной колонной из трех команд. Первая – наш «отряд». Вторая – барнаульцы, семейство опытных мотопутешественников Пантыкиных. Третья – новосибирская молодежь. Потом разделились. Наша мотобанда маршрут движения выбрала такой: едем по тропе Иня–Тюнгур, через зимник Коргон–Сентелек, затем уезжаем в Казахстан на категорийный участок в район Зыряновска.

В селе Усть-Сема, что в 150 км от Бийска, удачно встретили отряд юных мотоциклистов из Новосибирска. Удачно, поскольку голова кандидата химии была не защищена, а юные байкеры вызвались безвозмездно помочь – выделить (от сердца оторвали) чудо китайского шлемоваяния. То была защита типа строительной каски, но цвета «красный металлик» с залихватской надписью «Сибеаз Helmet». Для усугубления полезности сего предмета в условиях сурового сибирского лета к каске были пристегнуты меховые уши от игрушки Чебурашки, что добавляло шарма ученому мужу. Поблагодарив за отзывчивость, мы рванули в глубины Алтая.

Местность радовала вообще и отсутствием рекламных щитов, в частности, но вот погода задумала недоброеѕ Анализ предчувствий прервал рулевой экипажа «Хонды». Вдруг резко остановился и речет Белошапкину: «Чего это ты, детина, расслабляешься, когда я тут руль двумя руками кручу? Садись-ка вперед, благо, ты уже взрослый и силой не обделен». Так Серега оказался у руля. И хорошо, потому как с ним, когда он восседал «вторым номером», развесовка Honda складывалась так, что на крутом подъеме мотоцикл поднимался на дыбы.

Горы становились выше, глаза у прохожих уже – значит, все правильно, едем в глубь края.

Когда прохватывали по старому тракту Чике–Таману, встретили четверых мотопутешественников: трое из Самары, один из Подмосковья. Парни держали путь на Дальний Восток, так что были экипированы по-серьезному: все в коже (штаны, перчатки, курткиѕ), с пластиковыми защитными вставками, и все другое при них – «наладонники», кофры, GPSы, телефоны и т. п. На их фоне наш экипаж простаков выглядел как эскимосы с костяным гарпуном на собачьей упряжке рядом с боевым вертолетом. Но каске Белошапкина даже они позавидовали.

Нам предстояло пересечь Катунь по подвесному мосту. Его состояние было одним из пугающих неизвестных. По слухам, он то ли упал, то ли провис, то ли держится на гнилом волоскеѕ Слухи пришлось проверять. Мост мы обнаружили на месте, но был он перекошен. На въезде – бумажка: это сооружение повреждено, и движение транспортных средств по нему запрещено. Походили мы по мосту, осмотрели его тремя парами пытливых глаз и пришли к выводу, что этот участок трассы вполне проезжий. Если с мостом действительно что-то не в порядке, то власти не только бумажку повесили бы, но и убрали доски на оконечностях моста. Потому как одной бумажкой в Сибири никого не остановишьѕ Ну и переехали.

После переправы направились к месту ночевки, предложенному Толей, – на берегу Катуни напротив места впадения в нее Чуи. Место, действительно, чудное – этакий кусочек песчано-каменистой пустыни на берегу реки. Встречаются такие странные места на Алтае – они как бы перенесены из другой климатической зоны: здесь тополя

(когда вокруг уже хвойный лес), песок (когда вокруг камни), а вместе с тем неуместный знойный ветер и холодная Катунь.

Ночевка прошла под вой ветра, приволокшего тучи с кратковременными осадками. Одной из загадок той ночи были пронзительные звуки, раздававшиеся через неравномерные интервалы. Умной кандидатской голове, как потом она рассказывала, звуки почему-то навевали сны с роботами, стреляющими из лазерного бластера. Только утром химический гений понял, что это пели серенады своим дамам местные сусликиѕ Пока просыпались, чесались, пили чай и меняли покрышки, мимо нас просвистели барнаульцы. Мы резко сгребли барахло и понеслись следом.

Встретили парней из Off Road Master Club на автомобилях (мужики на дорогущих тачках, ездачат черт знает где, а потом те самые машины латают). Их замучила зависть к мотоциклистам – все гонят и гонят мимо, а сами они так не могут. Раньше по тропе шла двухколейка, но сейчас ее засыпало. Теперь по ней ездят только на лошадях, велосипедах да мотоциклах – те, кто с пулей в голове: участок между Инёй и Тюнгуром считается для мотоциклистов категорийным: 40 км из 70 – «непроезжие». А эти отчаянные отважились пройти на машинах. Первопроходцы, однако! Проехали пять авто, три из них ремонтировались

Дядьки из Off Road Master пригласили пить чай. А мы, легкомысленные, говорим, что попьем дальше, около реки Казнахт – как раз к обеду туда поспеем. Дядьки погрустнели, с завистью сказали, что оттуда до того места, где мы встретились, продирались пять дней. Ну, мы и поехали по их следам. Эти следы рассказали, что там, где колесо не проходило по ширине, путь буквально процарапывали руками. Вспомнили их рассказ: даже снимали с машин двери – чтобы в случае, если авто начнет переворачиваться, водитель мог бы вовремя катапультироваться. Да уж, натерпелись первопроходцы: вдоль той дороги с одной стороны каменная стена, с другой – обрыв, посередине – тропка для кота.

По той тропке мы преследовали барнаульцев – Виктора Пантыкина и его команду. Еще раньше договаривались с ними о совместной ночевке, но ей не суждено было состояться: колесо на «Хонде» не выдержало центнер лишнего веса кандидата-химика, и подшипник рассыпался. Сняли колесо – разбито посадочное место подшипника. Утром Толя оторвал от дорожного знака некую его часть и уплотнил ею образовавшийся зазор в ступицеѕ Кто там вякает, что дорожные знаки – зло?..

Дорогу по маршруту долина реки Коргон–долина Сентелека мы назвали бы «зимником», а местные зовут этот путь «трактовым» – дескать, только трактор здесь проедет. Сложнейшее на нем препятствие, как нам сказали, – колеи. Но то, что мы увидели, по-моему, называть надо по-другому. Это длинные ямы в человеческий рост, замаскированные зарослями травы, – чтобы нельзя было их разглядеть, пока в ямы не свалишься. Ехать здесь следует между колеями. Что тоже опасно: того и гляди соскользнешь в правую яму или в левую. А чтобы мы, осмотревшись и приноровившись, не расслаблялись, колеи превращались в болота на любой вкус, их преграждали поваленные деревья.

За Сентелеком я распрощался со спутниками: Толя побоялся ехать дальше в пространства, где теоретически было еще хуже (его мотоцикл сдался – заднюю звезду «съело», непорядок оставался с подшипником). Мой дружок обосновывал свою робость тем, что он фаталист, а судьба его научила: если что не заладилось, то лучше не экспериментировать, а то еще хуже будет.

Расставшись, я начал искать Пантыкина и К° – чтобы путешествовать не в одиночку. Позвонил осведомленным людям в «тыл», Новосибирск, узнал, когда и где по графику у них дневка. «На Белом озере», – сказали мне. Я добрался до места уже ночью, однако никого не нашел. Объехал озеро, взобрался на возвышенность, откуда посредством бинокля провел рекогносцировку, обнаружил мотоцикл, но только водный, за рулем явно ни один из Пантыкиных.

Направился к границе с Казахстаном с твердым намерением дождаться искомых в предполагаемой точке ее пересечения. Установил палатку прямо у пограничного перехода – у меня и мышь не проскочит! Утром, конечно же, барнаульцы появились. Куда им деться! Ура, мы встретились!

«Барнаульцами» эту команду я обозвал условно – в нее затесались представители и других городов. Семейство Пантыкиных – это: президент барнаульского автомотоклуба «Горизонт» Виктор Михайлович, его старший сын Дима, младший сын Костя и дочь Лена, а также девочка Даша из Новосибирска.

При проверке документов на погранпропускнике оказалось, что у Кости, только что вернувшегося из армии, старый паспорт, из которого он «вырос», и в Казахстан его не впускали. Что поделаешь, перегрузили вещи, и Костя с Леной отправились домой. В команде остались четверо: Виктор, Дима, Даша и я.

Почти сразу после пересечения границы на одной из «Яв» сгорели щётки генератора, следовательно, пропала зарядка. Запчасти можно было искать только в ближайшем отсюда Усть-Каменогорске. Добрались до него лишь к вечеру, остановились на Комсомольском острове – это почти центр города. Я, конечно, хотел поскорее попасть к маме: Усть-Каменогорск – моя историческая родина. Но мама, оказалось, уехала в гости. Ко мне, в Новосибирск. Искал ключи от квартиры по всему подъезду, всех поднял на ноги, «построил», напугал – но никто не сознался, кому она их оставила. Обидно. Зато мои спутники нашли щетки для генератора. Отрадно.

Поехали на Бухтарминское водохранилище, что на реке Иртыш – его нельзя не увидеть. Рванули по старой дороге. Она узкая, вся соткана из серпантинов и перевалов, а еще шел мелкий дождь, было скользко. И только когда добрались, вспомнили, что есть же дорога новая, прямая и асфальтовая. Вот же дурики! А ведь хлебнулиѕ Впереди ехал «командир» Пантыкин, за ним Дима с Дашей, потом я. На затяжных подъемах Михалыч шел медленно, и Дима пару раз его обогнал. Ну и я решил, что обгонять можно, – и обошел всехѕ В очередном закрытом повороте с трудом удержал мотоцикл – еле вписался, тормозил на грани падения. В мыслях только и успело мелькнуть: сейчас тут кто-то обязательно разложится, скорее всего, Дима, ведь он пер за мною. Но за мною пер президент, он и упал. Загремел сильно, ушиб руку.

Чтобы пострадавший оклемался, на Бухтарминском водохранилище остались на дневку. Алтайцы – народ живучий, и, когда назавтра президент выглядел скорее жив, чем мертв, мы продолжили испытывать судьбу, перекинутую на наши плечи фаталистом Толяном.

В Зыряновске (этот город расположен в восточной части Казахстана), сосчитав, сколько дней нам предстоит оставаться в автономном походе, закупили продукты, еще и с запасом. Там же «взяли языка» из местных, и под пытками тот указал дорогу в сторону перевала Халзунѕ После большого поселка Путинцево асфальт оборвался – пошла гравийка. Через несколько километров – мост. С одного взгляда стало понятно, что по нему на мотоцикле ехать весьма и весьма опасно. Впрочем, и на чем-то другом тоже. Таких в нашей стране немало: мост деревянный, гнилой, полуразрушенный. Горе-строители, имитируя укладку настила, как попало набросали досок и бревен. Видны следы попыток дилетантов их кое-как скрепить, но вдоль и поперек щели – толщиной с руку! Да по этому, с позволения сказать, мосту не то что ехать – на него смотреть страшноѕ Мотоцикл подо мной высокий, ноги подо мной короткие, груз привязан высокой горкой! Но упал я не из-за этого: неожиданно разошлись ничем не скрепленные трухлявые доски. К счастью, я свалился не с моста, а на мост. Из-под «Ижа» меня извлекали – самостоятельно не выбрался бы