Тот самый Икарус: вы тоже на нем ездили!

Конечно, мы – советские пассажиры и водители – избалованы не были. Но даже сегодня, общаясь с Икарусом, понимаешь: уважать его были основания и у тех, кто сидел за рулем, и у тех, кто ехал в салоне.

Этот поздний, 1990 года, Ikarus 250.93 позволяет сполна окунуться в ту давнюю эпоху. Автобус дожил до нашего времени не только без реставрации, но и без серьезного ремонта. Отделался косметическим. 

Такие чудеса редко, но бывают.

Институт управления

Навсегда запомнил, как старший приятель, опытный водитель, получивший вот такой новенький Ikarus в начале 80‑х, на мой юношеский вопрос: «Ну, как?», ответил даже немного высокомерно: «Как на Жигулях». Тогда Жигули были эталоном легкости управления, комфорта и, вообще, дружелюбности к водителю и пассажирам.

Сегодня это, может, и не Жигули, но даже мне – невеликому асу езды на автобусах – найти общий язык с Икарусом оказалось несложно.

Удобная посадка, понятный по обратной связи руль, неожиданно легкие педали, разгонная динамика – всё это создает комфортную, дружественную обстановку и для того, кто управляет такими машинами совсем не часто. Даже пневмотормоза оказались куда отзывчивей и понятней, чем я ожидал.

Сложности лишь с рычагом переключения передач. У него со мной – тоже. Ведь шестиступенчатая коробка ZF, как и двигатель, размещена в корме, на расстоянии примерно десяти метров от водителя. Да и машина все-таки не новая: три десятилетия – возраст олдтаймера. Совершая размашистые манипуляции рычагом, далеко не всегда уверен, что попал именно туда, куда планировал. Зато если попал, да еще и вовремя, в соответствии с показаниями тахометра, ощущаю даже некую смешную мальчишескую гордость.

Потом, уже после моего знакомства с Икарусом, приятель, поработавший некогда и на городском автобусе, снисходительно усмехнулся: «Надо включать вторую, четвертую и шестую. Другие не нужны!» Но такой прием тоже если и не для асов, то для тех, кто с Икарусом уже пожил.

Хорошо хотя бы, что в этой – междугородней – машине алгоритм переключения привычный. В обширном семействе Ikarus 200 было две основные компоновки. На междугородних машинах коробка – перед двигателем, установленным в корме. А на городских – мотор в базе, и коробка развернута, поэтому и передачи переключаются зеркально.

На этом Икарусе‑250.93 стоит, а точнее, лежит на боку дизель с турбонаддувом – лицензионный Raba. Рабочий объем рядной «шестерки» – 10,35 л, мощность – 220 л. с. Прилично даже по нынешним меркам.

А как здорово работает пневматическая подвеска! Вот здесь метафора «плывет» почти уже и не метафора. Всякие мелкие, да и средние неровности где-то там, далеко внизу, в другом мире, и кажется даже – в другой жизни.

Вид на жительство

Автобусов из города с мудреным для нашего уха и языка именем Секешфехервар в Союзе было так много, что их считали уже почти своими. А неискушенные пассажиры, вероятно, и не задумывались, что эти солидные и в то же время элегантные машины – иностранные.

В системе Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), объединяющем соцстраны, было задумано некое разделение труда, в том числе в автопроме. Правда, многие страны, например, Чехословакия и Польша, всё равно выпускали автомобили разных классов. Но Венгрия, не имевшая до войны развитого автопрома, сконцентрировалась на автобусах. Тем более, что как раз в этом-то деле опыт в стране имелся.

Узкая специализация, как обычно бывает, позволила венграм достичь в автобусостроении заметных высот. К слову, Икарусы экспортировали по всему миру. Но больше всего, конечно, в СССР, куда первые машины пришли еще в 1955 году. Начали с городских автобусов, но вскоре к нам пошли и междугородние. Ведь и в них в огромном Союзе потребность была большая.

Выпуск модели Ikarus 250 начали еще в 1968 году и вели аж до 1996‑го. Внешне за эти годы машины меняли не сильно, но начинку совершенствовали постоянно и существенно. Этот Ikarus 250.93 – фактически вершина семейства.

По междугороднему

В этот автобус венгры вложили всё лучшее из того, что имели на конец 80‑х годов. Только кондиционера нет – о чем, естественно, вспоминаешь в летнюю жару. Но неплохая вентиляция, причем и индивидуальная, помимо трех люков в крыше (два из них еще и эвакуационные) есть. Вообще, штамп «как в самолете», прилипший к междугородним автобусам очень давно, невольно вспоминаю постоянно. Несмотря на банальность.

Даже сегодня не все пассажиры подобных автобусов знают, что кресла для удобства сдвигаются в проход (чего, кстати, нет в самолете!). А в этом Икарусе – есть. А еще мощный автономный отопитель салона, работающий, если надо, в паре с обычной печкой. Понятно, что для жителей большой части СССР это было даже поважнее кондиционера.

Лампы в середине потолка – люминесцентные. Есть и маленькие, индивидуальные. Объем багажников… 5200 л! Это если изъясняться «легковым языком», а по автобусной терминологии – 5,2 кубометра. Максимальная грузоподъемность багажников – 1000 кг. Но кто и чем это мерил в быту…

Отлично помню, какое впечатление на нас произвели автоматические двери поздних Икарусов! Когда-то они были обычными, распашными. Потом на части машин автоматической сделали только переднюю – задней ведь пользовались гораздо реже. А в этом позднем Икарусе обе двери с электропневмоприводом.

И в 1990 году всё это были черты еще вполне современного автобуса. В этом смысле напрашивается сравнение с нашими Ладами Самарами. Ведь и они, и Икарусы в те годы для нас были, по сути, вершинами в своих классах. Особо ведь не с чем было сравнивать…

Лучшее и хорошее

Достаточно замкнутая социалистическая экономика более-менее гармонично существовала только в относительной изоляции. Ikarus – символ достижений автобусостроения соцлагеря – вскоре попал в окружение пусть и сильно подержанных, но именитых западноевропейских моделей. И тут оказалось, что венгерские автобусы не такие уж и дешевые. Особенно учитывая заметное снижение спроса на главном для завода рынке – в СССР.

Последние машины к нам завезли в середине 90‑х годов. Но старые Икарусы продолжали работать, как и сколько могли. Их латали, из двух и трех собирали один, в конце концов, и его «уезжали вусмерть», пока машина окончательно не сгнивала, фактически распадаясь на молекулы и атомы.

В более-менее приличном состоянии сохранились лишь автобусы, работавшие не на междугородних рейсах, а на предприятиях, где, собственно, им и делать особо было нечего. Так, кстати, в НИИ, где мне довелось работать много лет назад, тоже, в соответствие с причудами советской экономики и распределительной системы, оказался вот такой Ikarus 250.

А этот автобус 1990 года приехал из Сибири в Москву своим ходом, пребывает в добром здравии и даже сегодня готов возить пассажиров. Особенно тех, кто ценит, каким важным он был для нашей страны в молодости.