Гималаи: Распахнутый мир

ПОД НЕБЕСАМИ

Мой мотоциклетный стаж - 22 года, причем без перерывов. Исколесил много стран, выбираю экзотические маршруты. Свободно общаюсь на английском, знаю хинди, немного кашмири. В «Мото» № 9-2008 опубликован мой материал о поездке по Лаосу.

В Индию прилетел в середине мая - именно с этого месяца и до октября перевалы не завалены снегом. Выбор мотоциклов, способных передвигаться с грузом на высотах более 4000 м, в конторах по аренде небогат; мне подошел Royal Enfield с длинноходным одноцилиндровым 500-кубовым двигателем. От известной марки – только название, в остальном - это местная копия британской модели. Через знакомых в городе Дарамсала, штат Химачала, нашел прокатную контору с веселым названием «Радж Гараж», где был нужный мне Enfield. За отдельную плату Радж установил на мотоцикле передний дисковый тормоз, задние амортизаторы с газовыми компенсаторами и еще раз хорошенько осмотрел машину. Эта мастерская показалась мне самой приличной из всех, в которые я заглядывал в этих местах: здесь я увидел дрель и минимальный набор инструментов. Другие мастерские в округе, да и вообще в Индии, больше напоминали темные пещеры отшельников.

Накатав по окрестностям около 250 км и убедившись, что техника в порядке, направился в сторону Шринагара. На большом стальном багажнике закрепил две пятилитровые канистры под бензин, рюкзак с самым необходимым - фотокамера, компьютер, спальник, навигация, горная теплая куртка, горные ботинки, смена белья, мелкие запчасти и инструменты, карты, перчатки с Gore-Tex (без них невозможно), нож. Из-за слабой рамы и перегруженного переднего колеса Enfield управлялся весьма посредственно. Дисковый тормоз оказался хорош лишь с точки зрения дозировки усилия – колесо он блокировал все равно слишком рано. Рама «дышала», на скорости выше 70 км/ч мотоцикл вел себя как резиновый. Прибавьте к этому сумбур с органами управления: рычаг переключения передач – справа, рычаг заднего тормоза – слева; первая передача включается вверх, остальные – вниз. В довершение – левостороннее движение по узким горным дорогам. Все это создаст массу проблем даже опытному мотоциклисту! Но есть и положительные моменты: за счет равномерно распределенного крутящего момента байк отлично «тянул», и даже на самых тяжелых серпантинах удавалось сохранять довольно высокую среднюю скорость. В мастерской, напутствуя меня в дорогу, Радж посоветовал обращаться с мотоциклом нежно, как с девушкой, и тогда, мол, все будет о-кей. Он оказался прав!

Спустившись с высоты 1600 м на равнину, я поехал в направлении Джамму. На глаза попадалось все больше и больше военных баз, сконцентрированных для противостояния пакистанской стороне в территориальном споре за Кашмир. По вечно ремонтирующимся дорогам, забитым нахальными чадящими грузовиками, поднимающими в воздух мелкую пыль, в сумерках добрался до Удампура, где и остановился переночевать. Ночью передвигаться небезопасно: на местных авто фары отрегулированы точно в глаза встречному водителю, габариты не горят, разметки нет, на дороге полно глубоких ям и различных предметов (можно наткнуться на валяющийся на дороге бетонный столб, кирпич или просто камень), а уж коровы - священные животные - тут гуляют везде как дома… Мотоциклисту же днем отведена роль шарахающегося от встречного транспорта на обочину и прижимающегося к скалам и обрывам насекомого, а ночью тебя и вовсе никто не заметит.

Наутро мой путь лежал через горный массив с глубокими ущельями. В поселках бродили люди в мусульманских одеждах, бороды мужчин выкрашены хной в красный цвет. В узком месте движение заблокировала военная колонна, идущая из Шринагара. Разъехались не без труда, солдаты помогали мне удержать мотоцикл на краю обрыва.

В Шринагаре, столице штата Кашмир, остановился, чтобы уточнить маршрут и обстановку на перевалах. Город расположен в долине около озера Дал на высоте более полутора тысяч метров. Над озером парят орлы, в воде плещутся утки, по берегам гуляют голуби и другие птицы. Часть водной поверхности заросла травой и стала похожа на болото. Местные собирают ее с лодок и кормят домашний скот. Шринагар окружен кольцом из высоких гор, въезд есть только со стороны Джамму. На озере плотными рядами стоят лодки-дома, которые здесь называют «хаусбоат». Я решил остановиться на какой-нибудь из них. Кашмирцы - весьма специфический народ, особенно те из них, кто работает в туристическом бизнесе, они очень любят деньги и используют изощренные методы обмана, чтобы выкачать их из вас. После долгого торга меня за 450 рупий в сутки (около $10, что довольно дорого для этих мест) поселили в деревянном плавучем дворце, украшенном резьбой и дешевыми коврами.

Мне сказали, что перевал Зожи Ла на пути к району Лех открыт, про остальные толком никто ничего не знал. Большинство сошлось во мнении, что если некоторые и завалены снегом, то их вот-вот очистят… Дорога поползла вверх и на перевале достигла отметки 3550 м. Мотоцикл немного потерял в мощности, но продолжал уверенно тянуть. Стало заметно холоднее, мои конечности подмерзали. На перевале бульдозеры как раз заканчивали расчищать трассу. Снежные стены возвышались метра на три. Что же тут творится зимой?..

До города Каргил вела хорошая асфальтированная дорога, почти без машин. В городе – одна большая улица, на которой я и нашел гостиницу. «Номер» за 350 рупий - это обмазанная глиной комната, «душ» - ведро горячей воды… Далее путь в сторону Леха продолжался с неуклонным набором высоты. Довольно скоро мусульманские поселения сменились редкими поселками ладакхских буддистов. Растительность пропала вообще, и песчаный пейзаж напомнил поверхность Марса. Кругом сверкали снежные вершины-пятитысячники. Запомнился красивый буддийский поселок Лама Юру с домами и монастырями, прилипшими к скале наподобие ласточкиных гнезд.

После четырехтысячного перевала слегка разбитая дорога спускалась к реке Инд. Enfield отлично тормозил двигателем, что значительно облегчало движение вниз. На другом берегу Инда пришлось ехать по песку, который сменила песчаная «мука». Ничего не видя в пыли, пару раз с лязгом влетал в ямы, один раз упал, извозившись в этой муке с ног до головы.

Город Лех, расположенный на высоте 3505 м, у самого подножья гор, - культурный и стратегический центр этого региона. Он населен ладакхскими буддистами; мусульман и индусов здесь встречал меньше. Повсюду красуются традиционные украшенные замечательными рисунками буддийские храмы. Любой желающий может покрутить специальные барабаны, на которые нанесены мантры (считается, что, вращая барабан, ты читаешь молитву). А в центре города как символ толерантности белеет мечеть.

К этому моменту Enfield преодолел более полутора тысячи километров и уже немного поизносился. «Скончались» задние колодки, спидометр, а трос сцепления доживал последние дни. Плохо сконструированный багажник разваливался по швам, сильно тек один из сальников вилки… Найдя не самую грязную мастерскую, я взял руководство ремонтом на себя. Моя функция заключалась в том, чтобы своевременно выхватить инструмент из рук механика, когда тот неожиданно переходил от устранения одной неполадки к созданию новой. Оригинальных деталей, как всегда, нигде не было, а подделки выходят из строя через пару-тройку тысяч километров. Через два дня ремонт закончили (он обошелся мне в 1000 рупий), и я выдвинулся дальше, предварительно получив специальное разрешение на проезд в приграничные районы. Оно действительно 15 дней с момента выдачи и обошлось в $10.

Следующей целью было соляное реликтовое озеро Пангонг-Цо (4242 м). По утверждению ученых, это остаток древнего океана, зажатый между скальных массивов в результате сдвига платформ. Дорога к нему долго вела вдоль реки на неизменной высоте, затем повернула на север и устремилась вверх по довольно широкому ущелью. Чем выше я поднимался, тем хуже становилась погода. На четырех тысячах я въехал в облака, из которых сначала капал дождь, а потом посыпал снег. Впереди был один из самых высоких перевалов в Индии – Чанг Ла (5320 м). Звук выхлопа затихал, и вскоре чудный звонкий грохот сменило глухое тарахтение. Вместе со звуком пропала и тяга - от нее едва ли осталось 60%. У меня сильно заболела голова, со временем боль только усиливалась. За перевалом начался спуск. Вскоре погода заметно улучшилась, выглянуло солнце. Живописное желтое ущелье с редкими поселениями начало сужаться, а в конце его открылось соляное озеро.

Большая свободная ото льда водная поверхность меняла цвет в лучах заходящего солнца: из голубого она перешла в темно-зеленый, а в сумерках – в чернильно-синий. В поселке после долгих препирательств с нетрезвым непальцем – хозяином гостиницы по поводу цены за ночлег я сбил ее с 4500 до 550 рупий и, наконец, смог немного отдохнуть, устроившись в номере. Всю ночь меня мучила острая головная боль – к высоте три тысячи метров привыкнуть успел, а вот к четырем еще не адаптировался.

Заехав на следующий день в соседнюю деревню Юргу, наблюдал, как проходит посевная. Меня пригласили в дом, где я весело провел несколько часов в компании милых старичков и старушек, распивая рисовую бражку - «чанг». На английском никто из них не говорил, меня выручило поверхностное знание хинди.

Погода снова ухудшилась, в долине задул сильный ветер со снежными зарядами. Нужно было вернуться в Лех, чтобы пополнить запасы топлива, постирать одежду и заняться другими бытовыми делами. После отдыха я выдвинулся на юго-восток в сторону наиболее удаленной части района Ладакх к пресному озеру Морари, расположенному на высоте более 4500 м. На его берегу находится поселок Корзок.

По пути мне попались несколько ладакхских поселений, обгоняли военные грузовики, когда я останавливался сделать фотографию. Шоссе уперлось в очередной чекпост у границы с Китаем, я свернул перед ним и перебрался через мост на другую сторону ущелья. Ландшафт стал намного живописнее, а дорога – извилистей. Скоро я въехал на холм, с которого открылся вид на озеро Морари-Цо. В фиолетовых сумерках оно не показалось мне большим. На самом же деле оно простирается в длину на пару десятков километров. Рядом с ним остановились кочевники. Они пригласили меня в собранную из прутьев и холстины юрту на чай. От тибетского традиционного чая с маслом и солью отказался, попросил черного с молоком. В юрту пытались влезть маленькие пушистые козлята, которых гоняла хозяйка.

Преодолев последние несколько километров до поселка Корзок, я устроился на ночлег у местного жителя. Он освободил для меня комнату с жестяной печкой, из окна открывался отличный вид на озеро. Утром я смог лучше рассмотреть его: почти всю поверхность покрывал лед, кроме узкой каймы вдоль берега; на противоположном берегу высились горные пики, сияющие в солнечном свете насыщенным оранжево-желтым цветом. Лишь на изрезанном искусственными ручьями поле между поселком и озером виднелась растительность - общипанная скотом жесткая прошлогодняя трава. Местные ковырялись в земле, отгоняя коней и коров от посевов. У жителей этого района крупные, мясистые носы и абсолютно черный цвет кожи. Со мной они вели себя дружелюбно, но сдержанно. Поселок состоял из нескольких десятков домов, вытянувшихся на выступе вдоль озера. В дальнем конце расположился буддистский двухэтажный храм, в котором весь день шла служба. Хозяин дома пригласил меня на чтение мантр.

Монахи позволили мне снимать церемонию, в течение которой они читали вслух ветхие книги и пели под аккомпанемент литавр и труб, изредка попивая чай, который разливал для них парень в простой одежде. Внутри стены храма украшали танки – традиционная буддийская живопись на холстах.

От поселка по высоким округлым холмам разбегались тропинки и дорожки. Повсюду - священные буддийские знаки, собранные из плоских камней, на многих из них высечены мантры. Корзок показался мне самым интересным местом в этом путешествии… Отметившись у беззаботного полицейского-индуса, развернулся в сторону Леха, решив возвращаться другой дорогой. Она проходила мимо серного озера и через еще один высокий перевал.

Через тридцать километров пути каменистую поверхность сменил укатанный грунт. В неглубоком ущелье с плоским песчаным дном запахло серой. Вскоре на пустынном широком плато показалось большое озеро Кар, окруженное белым налетом серы. В мелкой темной воде плавали и бродили разноцветные птицы. Между кочек в булькающей серной луже дрейфовал труп овцы. Пытаясь подъехать к нему поближе, я застрял во влажном глинистом песке. Толкать нагруженный Enfield на высоте более четырех тысяч метров оказалось занятием не из легких. Буквально через пару минут у меня сбилось дыхание, и я опустился на землю, чтобы передохнуть. Затем, сняв шлем и натянув на голову капюшон (солнце палило нещадно), продолжил толкать мотоцикл с буксующим задним колесом.

Когда выбрался обратно на дорогу, один из кочевников (видимо, у меня был слишком изможденный вид) пригласил меня в большую юрту на чай с печеньем. Солнечные лучи пробивали холстину, как рентген, так что я даже не стал снимать темные очки. На фоне ярких стен хозяева казались персонажами из театра теней.

Миновав поселок и озеро, дорога вела к перевалу Такланг Ла (5260 м). На нем высился знак с названием и цементная постройка, вокруг текли ручьи, кое-где виднелись остатки сугробов. Спуск оказался очень крутым. В узкой части ущелья я нагнал двух индийских туристов из Дели на новом Enfield 350 в стиле чоппер, с увеличенным наклоном вилки. У мотоцикла с пробегом 13 000 км текли сальники обоих перьев вилки и двигатель, развалившийся стоп-сигнал был обмотан скотчем. Ребята приехали сюда через территорию штата Химачала, воспользовавшись вторым из возможных наземных путей в Ладакх, проходящим через перевал Лачулунг Ла (5060 м).

В Лехе я задержался на несколько дней для мелкого ремонта мотоцикла. Заодно добрался до самого высокого в Индии перевала Хардунг Ла (5602 м), который доступен для моторизованного транспорта. Это всего в 20 км от города. На металлическом щите написано, что это самый высокий в мире перевал с автодорогой.

Прикупив сувениров, выехал в сторону долины реки Занскар, куда хотел попасть через Каргил. Хоть и сбился немного с пути, зато увидел древнюю мусульманскую крепость: сложенная из черного камня, она нависла над дорогой… Миновав узкие неглубокие ущелья с мусульманскими поселками, подъехал к Каргилу. Здесь в сумерках едва не сбил лисицу, выбежавшую прямо под колеса. Задерживаться в городе надолго не было времени, поэтому, заправив канистры, отправился в сторону города Падум, что в конце долины Занскар… Через полсотни километров разбитый асфальт закончился, больше не встречались и густонаселенные мусульманские деревни. Отъехав от Каргила километров 80, впереди увидел два пика - знаменитые Кун и Нун, высотой чуть более 7000 м.

Вскоре дорога превратилась в кошмар. Пришлось снять шлем – у меня не было больше сил удерживать его на голове при такой болтанке! Средняя скорость в горах, не опускавшаяся до этого ниже 22 км/ч, упала до 12. Enfield вихлял, раскачивался и бился двигателем о крупные камни, из которых, собственно, и состояла вся дорога. Одолев кое-как эту «каменоломню», оказался в совершенно другом по виду ущелье с плоским дном и небольшой речкой. Высота застыла на отметке чуть более четырех тысяч. На красивом плоском холме прямо посреди плато, усыпанном большими округлыми камнями, стоит буддийский монастырь Рангдум. Белое каменное здание с красной крышей необычайно органично вписалось в строгий пейзаж долины. На подъезде к монастырю встретил монахов. Узнав о моих планах, они пригласили отдохнуть у них, так как до Падума оставалось еще добрых полторы сотни километров. Но отпуск заканчивался, близилось время возвращения, поэтому, поблагодарив за приглашение, двинулся дальше.

Полюбовавшись с перевала Пенси Ла на огромный ледник, покатился вниз, то и дело подпрыгивая на камнях. В темноте не заметил, как потерял канистру – багажник совсем разваливался. Поздно ночью добрался до Падума, где устроился на ночлег. В гостинице за мной взялась ухаживать красивая высокая девушка: заботливо полила мне воду из кувшина, чтобы я умылся, и принесла перекусить.

Город стоит на реке, населен, в основном, занскарцами. Хотя, честно говоря, я так и не заметил разницы между тибетцами, занскарцами и ладакхцами. В Падуме все дома одноэтажные и отстоят друг от друга на большом расстоянии. Посчастливилось попасть на праздник лучников. Мне даже дали пострелять из лука; конечно, в мишень я не попал. Зато вдоволь попил вкусного чанга и послушал местные мелодии. Приваривая утром багажник, обнаружил, что подшипники заднего колеса доживают последние километры. В городе найти запчасти трудно - придется тянуть до Каргила.

Обратную дорогу испортила отвратительная погода. Попав в снегопад, ниже перешедший в дождь, насквозь промок и продрог до костей. Трясясь от холода, попросился на ночлег в монастыре. Меня разместили вместе с молодым буддистом, который учил заплаканного сына английскому языку. В этом монастыре, как и во всех других, непрерывно шла служба, в небольших комнатках что-то обсуждали пожилые монахи. На стенах висели ветхие танки, а вдоль – стояли большие медные трубы. На следующий день в монастырь пришли дети из соседних деревень на какой-то буддийский праздник. Оставив монахам в благодарность за приют коробку с продуктами, купленными в Падуме, поехал в Каргил.

До города добрался без приключений. Сразу же нашел нужные подшипники и заменил в придорожной мастерской. Переночевав в Каргиле, направился обратно в Шринагар, чтобы оттуда добраться до Маклеод Гандж. По дороге вдоль пакистанской границы расставлены знаки «Осторожно! Вы находитесь под наблюдением врага». На перевале Зожи Ла образовалась длинная пробка из грузовиков со стороны Кашмира. Сильный дождь размывал края обрыва. Машины стояли в два ряда, и мне пришлось объезжать их по узкой полоске, тянущейся вдоль пропасти. Перебирая ногами по земле, я следил, чтобы кто-нибудь из водителей не открыл дверцу грузовика и не отправил в последний путь…

При спуске к Шринагару дождь прекратился и стало теплее. Задержавшись из-за проколотого колеса, по пригороду ехал уже в сумерках. Вскоре за мной увязалась какая-то машина. Ради интереса прибавил ходу, но две фары в зеркале заднего вида не желали отставать. Тогда я выжал из Enfield все, что можно. «Хвост» «отвалился», не выдержав темпа. Но через пару минут дорогу мне перегородили две бронемашины. Солдат-кашмирец в упор наставил на меня «калашников». Не слезая с мотоцикла, я медленно снял шлем. Из бронемашин вышли другие солдаты и офицер, который, даже не проверив документы, тут же пожелал мне счастливого пути. Похоже, меня приняли за смертника на начиненном взрывчаткой мотоцикле, но, увидев, что я европеец, поняли ошибку.

По дороге в Дарамсала двигатель мотоцикла внезапно потерял связь с задним колесом. Оказалось, что в ступице отломались литые перегородки под резиновые демпферы ведомой звездочки, и она весело вращалась вхолостую. Видимо, причиной стали частые и интенсивные торможения двигателем. Я быстро справился с поломкой, установив в барабан четыре длинных болта с гайками, которые мне подарил водитель проезжавшего грузовика. И вот, наглотавшись пыли на равнине Джаму, на 25-й день путешествия я вернулся в Дарамсала, где сдал выполнивший свою миссию мотоцикл Раджу в его «Гараж».

Суммарный пробег составил 3550 км, средняя скорость – около 27 км/ч, расход бензина - 4-5 л на 100 км (стоимость литра - 45 рупий), общий подъем - 89 000 м.