На кроссоверах Ford по Кольскому полуострову: парк ледникового периода
Два года назад журналисты «За рулем» уже ездили на Кольский полуостров (ЗР, 2014, № 11). Тем не менее я с радостью принял предложение обследовать этот край земли.
По следам Левиафана
Природа Севера западает в душу – об этом я слышал не раз. Не поверишь, пока не увидишь. Покрытые ягелем сопки, бесконечные валуны и тысячи озер – холодный привет от ледникового периода. Причем, в отличие от той же Карелии, небольшие озера здесь совершенно безжизненны. Зимой они промерзают до самого дна.
Первым пунктом нашей трехдневной экспедиции значилась Териберка. Полузабытый поселок на окраине полуострова, прославившийся после выхода фильма Андрея Звягинцева «Левиафан». Двухполосное шоссе, по которому мы двигались к цели, прорезая тундру, оказалось извилистым и очень живописным. Благо, ехал я на Куге, для которой такие дороги только в радость, – она с удовольствием поглощала ходовые повороты. И пусть асфальт не всегда был идеален, в целом трасса оставила приятное впечатление.
А потом свернул с трассы в сторону Териберки – и пошла грунтовка. Сорок километров грейдера разной степени паршивости дались Куге с трудом. Пусть подвеску и не пробивало на всем подряд, но душу машина вытрясала изрядно. В такой ситуации не расслабишься, не говоря уже о том, чтобы полюбоваться пейзажами.
Показавшийся из-за горизонта поселок не обманул ожиданий. Окруженный скалами с одной стороны и Баренцевым морем с другой, он давно заброшен. А ведь первые упоминания о Териберке относятся еще к ХVI веку – это один из старейших населенных пунктов региона. К началу шестидесятых годов двадцатого века здесь жило больше пяти тысяч человек, было два рыболовецких колхоза, молочные фермы, большое поголовье оленей. Но с развитием Мурманска роль поселка сходила на нет, и он стал медленно увядать. Сейчас тут не наберется и тысячи жителей. Работы нет. Хотя Баренцево море кишит не только рыбой, но и камчатским крабом, завезенным сюда полвека назад. Он прекрасно себя чувствует и быстро размножается. Экологи бьют тревогу, ведь краб поедает всю микрофауну моря. Но промышленный отлов ограничен: всего одиннадцать с половиной тысяч тонн в год. Искусственный дефицит этого деликатеса определенно кому-то выгоден. А природа как стерпит?
Территория выживания
Красóты местных просторов периодически разбавляются наплевательским отношением человека ко всему окружающему. И дело даже не в большом количестве мусора вдоль дороги или в лесах. Казалось бы, что может превзойти красотой сказочный водопад на реке Шуонийоки? Но острый запах диоксида серы перебил все восторги. Это мы приблизились к рабочему поселку Никель, возникшему вокруг горно-металлургического комбината Печенганикель. Город-завод построен в 1935 году, когда эта территория еще принадлежала Финляндии. И кажется, что с тех он ни разу не модернизировался. Вся земля вокруг поселка – черное пепелище, на котором почти ничего не растет. Предельно допустимая концентрация диоксида серы в воздухе перекрыта десятикратно. Страшному загрязнению подверглись все близлежащие водоемы. А ведь люди здесь не только работают, но и живут. Точнее, выживают. Тревогу бьет и Норвегия: ветры часто дуют в сторону границы, до которой меньше двадцати километров.
Желания задерживаться в Никеле не было. Я пересел в Ford Explorer, куда лучше подходящий для дальних выездов. Об этом я знаю не понаслышке: довелось съездить на дорестайлинговой машине из Москвы в Татарстан (ЗР, 2015, № 12).
Explorer очень комфортен на трассе, он невозмутимо глотает большинство ям и абсолютно непоколебим на прямой. Что еще нужно? Сложности могут возникнуть лишь на узких тропинках. А их оказалось предостаточно, как только мы свернули к карьеру, где добывают породу для никелевского комбината. Водители проезжавших мимо самосвалов смотрели на нас с недоумением, но волновались понапрасну – горная порода нам не нужна. Наша цель – заброшенная Кольская сверхглубокая скважина. Олицетворение сущности нашей страны, как бы она ни называлась, – могущество в соседстве с упадком.
Исследовательская скважина была заложена в 1970 году. За двадцать лет удалось пробурить земную кору на 12 226 метров. В 2008 году объект был заброшен. То, что предстало перед нами, иначе как апокалипсисом не назовешь. От буровой установки, как и от всего комплекса, остались руины. По некоторым оценкам, реанимация объекта обойдется в 100 миллионов рублей, но я не верю, что исследования продолжатся, да и восстанавливать практически нечего. Зато можно снимать фильмы на постапокалиптические темы – декорации уже готовы!
Найти в этих руинах скважину диаметром тридцать сантиметров казалось нереальным, но мы с коллегами не сдались – и усилия были вознаграждены. Посреди строительного мусора обнаружили заваренную крышку с заветной надписью: «12 226 метров».
После некогда величественного исследовательского объекта многочисленные брошенные военные городки, периодически попадавшиеся на пути, уже не выглядели фантастикой. Чего не скажешь о Свято-Троицком Трифонов‑Печенгском мужском монастыре. Деревянный монастырь в поселке Луостари (фин. luostari – монастырь) – это настоящее доброе чудо на фоне советских двух-трехэтажных панельных бараков.
ПУТЕШЕСТВИЕ К ЦЕНТРУ ЗЕМЛИОбъект СГ‑3, или Кольская сверхглубокая скважина, задумывался исключительно с научной целью – добуриться до максимально возможной глубины. Закладку скважины, которая состоялась в 1970 году, приурочили к столетию Ленина.  В свое время объект СГ‑3 производил монументальное впечатление. Буровая установка высотой сравнима с двадцатиэтажным домом.В свое время объект СГ‑3 производил монументальное впечатление. Буровая установка высотой сравнима с двадцатиэтажным домом. Первые семь километров бурения обошлись без особых сложностей. Но затем стали происходить периодические осыпания ствола скважины и поломки буров. Шестого июня 1979 года был побит мировой рекорд глубины бурения – 9583 метра. К 1983 году преодолели отметку «12 000 метров». Через семь лет была достигнута глубина 12 226 метров, но колонна снова оборвалась – и бурение решили остановить. С развалом СССР финансирование работ прекратилось. В итоге в 2008 году проект окончательно закрыли, а все оборудование демонтировали. Сам комплекс стал быстро разрушаться.  Сегодня скважина с мировым именем выглядит удручающе. Руины и хаос.Сегодня скважина с мировым именем выглядит удручающе. Руины и хаос. Скважина породила множество легенд. Кое-кто утверждал, что работы были остановлены из-за того, что ученые пробурили дорогу в ад. Якобы приборы зафиксировали стоны и плач, а температура достигла 1000 градусов. Относиться к этому серьезно нельзя. Тем паче что температура дошла «лишь» до 220 градусов. Но странные звуки действительно имели место. Давид Губерман, один из авторов проекта, в своих воспоминаниях не брался объяснять, чтó это было. Но он вспоминал, что ученые зафиксировали странные шумы и взрыв. Позже на этой же глубине ни с чем подобным уже не сталкивались.  Чтобы углубиться в земную твердь на десять километров, понадобилось десять лет.Чтобы углубиться в земную твердь на десять километров, понадобилось десять лет. |
Поклонение природе
Все техногенные «достопримечательности» хочется забыть, как страшный сон. Ведь природных шедевров здесь куда больше. Чего стоит один лишь водопад на реке Титовке. К нему ведет узкая грунтовка с большими буграми, идеальными для диагонального вывешивания. Потому моноприводные кроссоверы, коих в нашем караване было два (Kuga и EcoSport), мы оставили отдыхать. Все прочие – Explorer, а также полноприводные Kuga и EcoSport – справились с задачей. Цель стоила стараний. Тройной каскад внушает трепет. Понимаешь, насколько ничтожен человек перед силами природы. У начала водопада мы нашли руины старой немецкой электростанции. Остатки ее каменного фасада смотрятся на фоне потоков воды весьма гармонично.
Еще одним напоминанием о могуществе природы стал перевал Геологов. Добраться до вершины горы Аллуайв на неподготовленном автомобиле нереально. Тревогу усугубляло то, что ехал я на младшем Экоспорте. Но он не отстал от колонны и справился с легким бездорожьем. Да и на асфальте EcoSport неплох – стабилен на прямой, уверен в поворотах. Вот только силенок не хватает. Даже с двухлитровым двигателем и механической коробкой приходилось на обгонах уходить на две ступени вниз. К тому же длинноходный привод сцепления вкупе со слабыми низами немного осложняет преодоление преград.
Как только закончилось хоть какое-то подобие дороги, мы пошли пешком. Весь массив накрыла плотная вата облаков.
Видимость упала почти до нуля, а влажность была такая, что мы мгновенно промокли до нитки. И зонт тут не спасет.
Добравшись до перевала, я уже не ворчал на погоду. Она добавила таинственности, сделав пейзаж зловещим и притягательным одновременно. Особенно это касается ущелья. Стоять на краю пропасти, не видя и не зная, где дно, – непередаваемое ощущение.
Остроты добавляют многочисленные разломы в породе. Очевидно, что ущелье будет расти.
Уезжая с Кольского полуострова, я сокрушался. Реки и море кишат рыбой, природа удивительно хороша – но почему всё так запущено? Вопрос риторический. А может, это и хорошо? Пусть природа останется нетронутой. На примере Никеля я убедился, к чему приводит вмешательство человека.
Хотел бы я сюда вернуться? Очень! Но на подготовленном автомобиле, чтобы иметь возможность забраться в совсем неизведанные уголки. Неудивительно, что все эти дни мы регулярно встречали серьезные вседорожники с московскими и питерскими номерами. Желающих побывать на Краю земли много. А вот желающие тут жить – последние из могикан.
19566